уговаривая людей собраться к завтраку. В результате компанию, собравшуюся в салоне, нельзя было назвать жизнерадостной даже под страхом смертной казни. Люди выглядели бледно, немногочисленные генмоды взъерошенно.
Интерьер также не добавлял радости: в окна салона еле сочился серый свет, все же слишком яркий, чтобы зажигать светильники; по стеклам молотил мелкий дождь и брызги от качки. В этих условиях белые скатерти, салфетки и столовое серебро, которые еще вчера выглядели богато и нарядно, казались угрюмыми и унылыми.
Капитан Басманов попросил слова. Это был совсем еще молодой человек, наверное, ровесник Орехова да и то, чтобы понять, что ему уже есть тридцать, нужно было как следует приглядеться. Может быть, это такое правило для капитанов: походить на кого угодно, только не на капитана. Бергсхорн, живо мне запомнившийся командир «Прогресса», походил на библиотекаря. Басманов выглядел словно сутулый студент-отличник на какой-нибудь технической специальности.
Однако говорить он умел так, что верилось каждому его слову.
Уважаемые пассажиры, начал он. К сожалению, наша увеселительная прогулка не может продолжаться согласно плану. Как видите, погода на море ухудшилась. Мы вынуждены встать на якорь. Как только позволят условия, мы тотчас вернемся в порт Необходимска. Пока же весь наш экипаж и я лично приложим все усилия, чтобы вы не скучали.
Не такая уж это серьезная непогода! воскликнул один из гостей. Не поверю, что пароход с такими мощными паровыми машинами не сможет развить нормальный ход!
Безусловно, мы можем двигаться со скоростью, ненамного меньше вчерашней, кивнул капитан. Однако пароход наш практически ничем не загружен, это значительно хуже, чем если бы мы шли с полными трюмами. Кроме того, эпицентр шторма находится в направлении города. С учетом всех этих соображений я принял решение переждать, и господин Орехов со мною согласился.
Несмотря на объяснительное содержание этой речи, прозвучала она твердо. Сразу чувствовалось, что никаких споров с собой капитан не потерпит.
Не волнуйтесь, продолжил он. Шторм почти наверняка уляжется к вечеру. К завтрашнему утру вы будете в городе.
А если причалить к берегу и добраться по суше? взволнованно спросила какая-то женщина.
Боюсь, что при данном рельефе местности причалить довольно сложно, проговорил капитан. Спускать шлюпку означает подвергать всех, севших в нее, опасности, которую легко можно избежать. Кроме того, от ближайшего населенного пункта, деревни Корниловки, вы все равно доберетесь до города в лучшем случае к поздней ночи.
Почему? спросил первый возмущавшийся, тот самый, который заговорил про ходовые качества парохода. По суше тут не так далеко!
Здесь нет железнодорожной ветки, вам придется искать лошадей и повозку, пожал плечами капитан. После ночного дождя дороги размокли. Может быть, и к ночи не доберетесь.
Я думала, после этого типчик угомонится. Но он, оглянувшись, вдруг воскликнул:
А где профессор Рогачев? Неужели для него вы нашли возможность высадиться
Капитан посмотрел на Мурчалова и Орехова. Шеф независимо вылизывал лапку, сидя на своем специальном генмодовском сиденье. Орехов еле заметно кивнул.
Дело в том, что еще ночью было решено не привлекать внимания к исчезновению Рогачева. Однако и врать об этом не представлялось возможным: в такой тесной компании долго это не утаишь. К тому же людям все равно пришлось бы сказать: если профессор не найдется до прибытия в порт, то первыми на борт парохода поднимутся инспектора ЦГУП и начнут всех опрашивать.
Это еще одна причина, по которой мы вынуждены задержаться. Вчера ночью профессор Рогачев пропал, предположительно из своей каюты. К счастью, присутствующий здесь лицензированный сыщик Василий Васильевич Мурчалов согласился провести предварительное расследование перед передачей дела в центральное городское управление правопорядка.
Над пассажирскими столами тотчас взбух пузырь панических голосов; какие там вялые и зеленые более оживленной компании мне еще видеть не приходилось.
Неслыханно!..
Так ему и надо, рогатому!
Да спрятался небось где-то, только чтобы над нами поиздеваться!
Мне лично все равно, меня ждут в городе сегодня, а не в понедельник!
Никифор, это просто возмутительно с вашей стороны! Вы, в конце концов, организатор этого тура
Мои глаза сами собой отыскали в этой толпе Серебрякова. Он единственный за своим столом молчал: не возмущался, не высказывал версии, не требовал немедленно найти способ вернуть его в город. Сидел, неподвижно глядя перед собой, бледный до чрезвычайности.
Никогда еще я не видела настолько напуганного человека.
М-да, вот и думай после этого, что он не замешан! Наверняка ведь знает что-то.
Между тем среди гостей царило бурление. Ни Басманов, ни Орехов даже не сделали попытки кого-то успокоить очевидно, их многолетний опыт подсказывал, что в таком случае надо дать людям выплеснуть эмоции. Вот Орехов, перехватив взгляд капитана, поднял со стола стеклянный бокал и вилку, очевидно, собираясь привлечь внимание гостей старым проверенным методом. И неожиданно замер.
Я не поняла, что его так удивило, пока не заметила: болтовня за центральным столом вдруг начала стихать. Вот один гость прекратил сотрясать воздух, вот другая присела на место не сразу я поняла, что центром этого спокойствия в шторме оказалась моя подруга Марина!