Ага.
Я Ханаи.
Она была худощавая, с круглым лицом, более уместным в восточных представлениях о женской красоте, чем в западных.
Кейн ответил на ее неглубокий стесненный поклон своим, чувствуя, как слегка смещается за пазухой пистолет.
Позвольте, я кого-нибудь позову, чтобы тут подежурили, и мы пойдем поищем вам перекусить. Она набрала на стенной панели интеркома четыре цифры и сказала: Мы с Кейном завтракать. Выслушав какой-то ответ, повесила трубку. Идемте, обратилась она к нему.
Он последовал за японкой в коридор, любуясь грациозной эргономикой ее походки, но не в состоянии воспроизвести движения. Она привела его в широкую круглую столовую; вдоль стен виднелись арочные опоры потолка. Когда-то, вероятно, здесь размещался зал каких-нибудь собраний, но нужда в них впоследствии отпала. Столовую разграничивали японские ширмы или выдвижные пластиковые перегородки, изолирующие пространства вокруг индивидуальных экранов, вделанных в стенки. Большинство оказались заняты; оттуда долетали, создавая какофонию, старомодная оркестровая музыка из мультфильмов, синтезаторы и бубнящие голоса.
Отделанные штукатурным гипсом стены между колоннами были разных цветов, как нейтральные, так и яркие оранжевые, желтые, голубые, но краска местами облупилась и побледнела. Потолок имитировал облачный пейзаж работы Максфилда Пэрриша, угнетая Кейна нескрываемой и довольно жалкой ностальгией по Земле.
Здесь общественная кухня, сказала Ханаи. Обычно много яиц и овощей. Хорошую еду люди по домам держат.
Кейн кивнул. Проведя девять месяцев в интровертивном заточении и невесомости, он испытывал некоторую неприязнь к общественной норме: три сдвинутых вместе столика в центре столовой, семь-восемь колонистов потягивают кофе и сок, расслабленно жуя тосты с яйцами. Он вынужден будет пройти мимо, делая вид, что принадлежит этому месту, хотя чувствовал себя совершенно не в своей тарелке.
Я не просил ни о чем подобном, подумал он. Он прошел на кухню, ощущая спиной любопытствующие взгляды, и принес себе миску овсянки, фрукты и сухое молоко. Потом сел напротив Ханаи за свободным столиком.
Она молчала и наблюдала, как он принимается за еду. Он затруднялся определить ее истинное отношение к нему. Держалась Ханаи вежливо, но вместе с тем подчеркивала, что его прибытие возложило дополнительные обязанности как на нее, так и на колонию в целом.
Улучив минутку, когда рот не был ничем занят, Кейн спросил:
Вы знаете женщину по имени Диана?
Физика?
Кейн кивнул. Физик? Наверное, ничем не лучше и не хуже другой профессии здесь.
Ну да. Тут все друг друга знают. А что?
Он обдумал несколько вариантов ответа, но признал, что недостаточно хорошо представляет себе ситуацию с Дианой, чтобы убедительно солгать.
Он проигнорировал вопрос.
Могу я с ней поговорить?
Было похоже, что безжалостная вежливость Ханаи неразрушима.
Не вижу никаких причин для отказа. Я проведу вас к ней.
Неплохо, подумал Кейн. Конечно же, Ханаи сразу доложит об этом Кёртису, но даже если так, можно будет кое-что выяснить о Диане, ее месте жительства, ее работе, не исключено, даже назначить встречу на более поздний срок.
А это? Кейн указал на пустую посуду.
Опустите в бак рядом с раковиной, ответила Ханаи.
Выходя с кухни, он заметил Ханаи рядом с другим интеркомом на стене.
Вам повезло, сказала она. Она обычно вместе с Молли работает, но на этой неделе ее отрядили пахать в Бронкс.
То есть?
В северо-восточную секцию. Я вас туда отведу.
Подойдя к двери, Ханаи без предисловий вручила ему кислородную маску. Он проследил за ее действиями. Закончив натягивать и застегивать маску, он последовал за ней наружу.
Когда его выводили с корабля, он был почти без чувств, так что теперь, впервые выходя осмотреть колонию под куполом, испытал отчаяние. Он ожидал чего-то более футуристичного. Увиденное же внушало скорее мысли о заброшенном супермаркете. Все покосившееся, затертое, поблекшее.
А можно тут где-нибудь наружу выглянуть? спросил он у Ханаи.
Вон там.
Двигаться стало проще. Ребра ныли, но эту боль можно было контролировать, свыкнуться с нею. Единственная проблема заключалась в поворотах головы: если он вертел ею слишком быстро, внутреннее ухо не успевало за движениями, и желудок сводило от головокружения.
Ханаи провела его по извилистой тропке вокруг центрального здания, мимо двух длинных построек у края территории под куполом. Сквозь мутные пластиковые окна, слегка выгнутые наружу от давления, он видел небольшое стадо коз; женщины отцеживали у них молоко. Животным теснота вроде бы не доставляла особых неудобств, хотя козы постоянно налетали друг на дружку и спотыкались
о комки навоза размером с булыжники.
Вот, показала Ханаи.
Кейн догнал ее и остановился рядом с японкой у очень большого окна, вделанного в стену купола между двумя переборками. Тут были устроены бетонные скамьи, цвели кактусы и юкки. За окном Кейн видел крупные глыбы льда, обернутые зеленым пластиком и затененные алюминиевыми навесами: запасы воды для колонистов. А еще дальше простирался марсианский сад камней.
Территория производила более чуждое впечатление, нежели холодная белая пыль Деймоса, хотя была визуально теплее, напоминая пустыни на севере Нью-Мексико или Аризоны. Однако песок имел чересчур красный цвет, скалы выглядели слишком темными и пористыми, горизонт был ближе и не внушал оптимизма: за ним тянулась лишь бескрайняя пустыня.