Папа заявил мне:
Это совсем не больно! Ты ничего и не почувствуешь. Представь, что тебя кусает муравьишка. Я сразу вообразил красноватую остренькую мордочку муравья и действительно не заплакал.
Какой ты смелый похвалила меня медсестра. И вот тут я разрыдался.
Вспоминая все это, я наконец-то дал волю слезам. Звук плача, протяжный, как кваканье лягушки, по всей видимости напугал и врача, и гостиничную дамочку. В кабинете немедленно установилась гробовая тишина, как на Марсе. И, воспользовавшись удобным моментом, я вдруг развернулся и побежал прочь.
16. Сопротивляться больнице что ставить на карту собственную жизнь
От спутанных мыслей меня бросало то влево, то вправо. Я скачками преодолевал коридор, но убежать далеко не получалось. Боль во всем теле сковывала движения. Единственное, что мне удалось, затесаться в большую группку старых пациентов, где я и схоронился, как в игре в прятки, сев на корточки за грядой высохших от времени ног.
Сестрица Цзян быстро нагнала меня.
Миленький Ян, миленький Ян, где вы? Вылезайте сейчас же! От волнения в ее словах звучала некоторая издевка. Булькала она, как пузырек, который вот-вот лопнет.
Вы ставите на карту свою жизнь, крикнула она.
Я сидел тихо и бездвижно.
Миленький Ян, у меня для вас хорошие новости: врач согласился не делать вам гастроскопию, он вам пропишет капельницу, чтобы сбить жар. Возвращайтесь!
Ее последний призыв прозвучал еще более унизительно для меня. Вся моя женоподобная слабость сразу и вскрылась.
Я как сидел, так и остался сидеть. А в мозгу колошматилась шальная мысль: а вдруг это правда? В словах сестрицы Цзян не ощущалось ни капли фальши. Моя спутница лишь хотела завершить начатое дело и от всего сердца трудилась на мое благо. И все же я колебался. Стоит ли показаться ей на глаза? Точно только капельницу мне пропишут? Операцию мне делать не будут? Мое бренное тело оставят в покое?
Больше всего мне было стыдно за то, что я, наверно, рассердил врача. Как же из меня получился такой человечишка? Сопротивляться больнице самое глупое из всех сумасбродств, что может творить человек
по жизни. Действительно: я «ставлю на карту жизнь»! Да и можно ли такое существование распластался на земле, как последний слизняк, назвать «жизнью»?
Тут я увидел, что сестрица Цзян вот-вот расплачется. Она вертела головой в поисках меня. Я поднялся из толпы и слабым голосом позвал:
Сестрица Цзян! Та повернулась в мою сторону, и в ее взгляде чувствовалась материнская забота. И я послушно побрел обратно в кабинет врача.
Доктор уже успел оформить листок с диагнозом и рекомендациями по лечению и как раз скреплял его печатью. Превозмогая боль, я согнулся в поклоне:
Спасибо, спасибо вам, доктор.
Врач вручил листок сестрице Цзян.
Так-то лучше. Круглое личико сестрицы Цзян светилось, будто она наткнулась на драгоценный клад. Радуйтесь, скоро боли не будет. А мне надо уже возвращаться в гостиницу. Менеджер только что поручил новое задание. Еще кто-то испил водички.
А я-то как без вас? Я на автомате ухватил ее за рукав, словно тот был мне спасательным кругом. Сердце снова заколотилось в предчувствии опасности.
И тут погремел гром, затрепетали языки огня, в потолок взмыли столбы дыма. Все в кабинете врача перевернулось вверх дном. В глазах помутилось. Сестрица Цзян потянула меня на пол и легла поверх меня.
17. Великая доброта и безмерное сострадание живых бодхисатв
Похоже, на больницу снова нападают родственники больных. Бомба
А зачем здесь бомба?
Вроде бы у одного человека жена с внематочной беременностью умерла при целиоскопии. Супруг решил, что больница в чем-то провинилась. Уверил себя, что у больной случилась геморрагия, а врач ей не поставил канюлю, и от того у женщины произошел ацидоз. Муж пошел в суд, но суд решил, что к врачу не может быть претензий. Вот этот мужик и отомстил больнице за все.
Подонок Убил кого-нибудь?
Точно самого себя. Это был смертник. А вот что с врачом пока неизвестно.
До меня и раньше доходила информация, что больницы в современном мире объекты повышенной опасности. По заявлениям органов здравоохранения, 70 процентов докторов хотя бы раз за практику переживали акт насилия в свой адрес. 80 процентов врачей говорили, что из боязни неприятностей активно пускали в ход так называемую «предупреждающую медицину»: прописывали больше процедур и давали больше консультаций, чем нужно, уклонялись от опасных операций, проблемных больных и сложных случаев, предпочитали перенаправлять пациентов в другие отделения, устраивать консилиумы и прочее, чтобы не навлечь на себя чей-либо гнев. Убедившись лично, какие масштабы может принимать недовольство докторами, я начал подумывать, не написать ли об этом песенку, а то и несколько.
Кто-то заявил, что семейство пациента хотело подорвать не врача, а представителя фармацевтического концерна, продавшего им лекарство. Он им, дескать, впарил за баснословные деньги новое лекарство, про которое в рекламе трубили, что оно совсем без побочки. А препарат не только не помог больной, но еще и усугубил ее состояние. Таких продажников подсылают в больницы производители, чтобы было кому сбывать их лекарства и оборудование. Коммерсанты соблазняют докторов походами в рестораны, развлечениями и обещаниями больших комиссионных. Вот врачи и выписывают длинные-предлинные рецепты с кучей препаратов от «спонсора» или вынуждают пациентов проходить множество обследований. Все ради запредельного куша. Эти торгаши, проявляя свою подлую сущность столь же неуловимо, как драконы, у которых зараз увидишь только голову или только хвост, но не то и другое сразу, сложились в мощную группировку, промышляющую на территории больниц. Именно они поставили все лечение на промышленную основу. Больница работала безостановочно, как фабричный цех.