Но чужой дракон не будет слушаться меня. Он помнит свою хозяйку.
Будет, улыбнулся отец. Они всегда слушаются. Время ломает всех. Даже драконов.
В третий раз за день по спине пробежали мурашки уже от улыбки отца. Хищной, опасной.
Чудовищной. Внезапно я понял, что это было предупреждение. Не драконов он имел в виду.
Меня.
Я склонил голову и произнес, пряча страх:
Как вам будет угодно, отец.
Он сжал руку на моем плече. Не сильно, но ощутимо. Так, чтобы закрепить предупреждение. Масок больше не будет.
Иди, Винсент, и проведи ритуал омовения перед свадьбой. Нет времени на прошение Эарту и Кеолу, так что подготовьте хотя бы ваши тела.
Ночь я провел, вновь мечась в кошмарах. К уже привычным прибавился еще один в конце сна отец неизменно убивал меня, раскрыв обман.
«Ты знаешь, где они! Ты знаешь мой секрет!» кричал отец, раз за разом вспарывая мой живот. А я, хватая еще дымящиеся кишки, захлебывался в крови.
Все-таки свадьба состоится. Пусть и не такая, какой ее хотел увидеть Сенат, не такая, какой ее представлял отец.
Или это тоже часть его плана?
Я стоял у колонны и ждал, когда Густаво подаст знак выйти на открытый балкон, с которого вещал император. Четверть оборота назад отец начал речь. Блестящую, разумеется, как и всё, что он делал. Сперва люди не хотели его слушать. Кидали обвинения: в засухе, уничтожающей посевы. В гибели скота от рук некромантов. В пожаре, который с трудом удалось затушить
Собравшиеся не боялись ни солдат, ни драконов. Настолько велико было их отчаяние.
Уставшая от едва закончившейся войны страна нуждалась в отдыхе. И отец это понимал. Однако речь его, искусно сплетенная из правды и лжи, опутывала народ незримой сетью. Сенат распущен, заявлял император. Алчные дома наказаны, говорил он. Предателей нашли, их тела повешены на стенах, вещал он. Люди слушали, затаив дыхание. Отложив в сторону корзинки, закончив пересуды, шикая на соседей, вздумавших что-то сказать вполголоса.
Но кто же на самом деле виновен в бедах, постигших Таррванию? вопрошал отец. Кто, как зараза, проник на наши земли и запутал честный и добрый народ? Из толпы послышались
одиночные выкрики. Они хотели знать имена. Жаждали! Я усмехнулся. Отец в очередной раз смог завладеть их вниманием. Они уставились на него, как жертва, следящая за артамом, пока второй из пары стоит у несчастной за спиной. Их имена известны вам! Предатели, чьи стрелы и мечи залили кровью утро империи тысячу лет назад. Предатели, чьи алчность и жажда власти чуть не уничтожили Таррванию.
По толпе прошел гул. Искра высечена, и люди, иссушенные войной и лишениями, готовы вспыхнуть в любой момент.
Близнецы Корс! возвысив голос, проговорил с неподдельной печалью отец. Толпа ахнула. Много веков не слышали этих имен в столице. Я покачал головой. Змееросовы игры Аниса и Александр вновь вместе! Одна подстроила резню в храме, другой в сговоре с принцем Костералем! А принц Рейн, желая власти, наслал беды на побережье Арридтского моря. Глубинный народ осмелился топить наши суда и уничтожать деревни. Возгласы ужаса и гнева. Толпа яростно кричала, проклиная принца Рейна. Только несколько дней назад они превозносили его, требуя справедливости, а сегодня уже ненавидели. Вот так легко Но мы уничтожим их! Ибо Свет не померк на землях Таррвании, и новая звезда воссияла на темном небе.
Густаво подал мне знак. Я, подавив непроизвольное желание развернуться и уйти, прокашлялся и шагнул из тени колонны туда, где разразилась криками толпа.
Полуденное солнце освещало фигуру, окутанную зеленым плащом. Отец повернулся ко мне с улыбкой, с лицом, полным восхищения и одобрения. С лицом по-отечески мягким, но при этом с суровым, твердым взглядом. Здоровой рукой он указал на место подле себя.
Я раскрыл ладонь в приветственном жесте, толпа взревела, но среди криков одобрения были слышны и другие: «ублюдок», «убирайся, бастард», «грязное отродье». Не такие громкие, но четко различимые для моего острого слуха.
Давайте, кричите, только не переусердствуйте, срывая глотки. Будто мне неизвестна тайна собственного происхождения. Я подошел к белоснежному парапету и, щедро расточая улыбки направо и налево, до боли сжал перила.
Перед глазами явственно встал его образ. И взгляд, с мольбой обращенный ко мне. Да, я не должен бежать. Все это ради него и ради них. Все это ради свободы и справедливости.
Правды, теперь известной мне.
Густаво, прошедший мимо, незаметно подал знак. Десять стрелков, стоящих тут же, по бокам от нас с отцом, подняли арбалеты. Люди мгновенно утихли. Теперь угрозы действовали на них. Я сглотнул. Ладони вспотели. Несмотря на мои зрелые, по человеческим меркам, годы, по сравнению с остальными дитто я был всего лишь неразумным дитя. И ощущал себя так же. Но теперь мне стала ясна причина моего существования.
Зачем и для чего я рожден. Да, отец, все до невозможности просто.
Император поднял руку, призывая толпу к тишине.
Кеол даровал нам надежду. Вот ваш свет! Своим величайшим указом я объявляю Винсента Фуркаго наследным принцем по праву крови Фуркаго, текущей в нем, и по желанию Кеола, ниспославшего дар дитто белого дракона на моего сына.