Иногда меня подмывало спросить Ёши, где он пропадает и что делает, в конце концов, я Старшая, мне положено знать такие вещи. Но всякий раз, когда мы виделись, это как-то не приходилось к слову. Мы встречались почти исключительно за ужином, где Ёши либо молчал, глядя куда-то в потолок, либо вёл с Ксанифом ни к чему не обязывающие разговоры об архитектуре. Ужин заканчивался короткой молитвой, после которой все торопливо расходились по разным углам особняка.
Меридит попыталась отчитать меня за то, что я «оставляю мужа без сладкого». Сладкое, судя по опыту брачной ночи, было весьма посредственное, как будто не малину перетёрли с сахаром, а паслён с песком, но сантимент был ясен; я примеряла на себя так и эдак роль достойной супруги, но она была мне очевидно не по размеру. То есть, я могу, наверное, зажмуриться и потерпеть, но ливины давние слова о проституции как-то подозрительно жгли собой голову.
Что ж: если тебе нужно, чтобы что-то было сделано сделай это сам, верно? Так, смирившись с полной деловой несостоятельностью супруга и тем, что никаких предложений он, конечно же, не подготовил, я составила свои, а затем назначила ему встречу на шестнадцать часов среды.
Конечно, он опоздал и не извинился. Но, по крайней мере, постучался и, когда я указала ему на кресло, сел, красиво уложив вокруг себя длинные полы шёлковых халатов.
Я выразительно посмотрела на часы, а затем протянула ему бумаги. Ёши принял их довольно изящным жестом в полном соответствии с этикетом, встряхнул в руке, просмотрел первый лист и поднял на меня недоумённый взгляд:
Пенелопа, что это?
Список, любезно пояснила я, дискуссионных вопросов о нашем браке.
Строго говоря, это была таблица, довольно длинная, из трёх колонок. В левой разбитые на блоки пункты для обсуждения, в средней я выписала свои предложения, а правый столбец оставался пустым, для дальнейших записей супруга.
Ёши перелистнул листы, ещё раз и ещё, и лицо его постепенно вытягивалось.
Вы можете заполнить самостоятельно, если вам так будет удобнее, предложила я, либо мы можем уже сейчас всё обсудить, я возьму на себя конспектирование.
Ёши смотрел на меня так, как будто я не разговаривала
с ним о семейной жизни, а только что кинула в кипящий котёл новорожденного ребёнка, демонически хохоча и пританцовывая. Я выдержала этот взгляд с честью.
Наконец, он хмыкнул и углубился в бумаги, периодически перекладывая верхние листы под низ стопки. Я сидела за столом и механически щёлкала сшивателем.
«Режим половой близости», с выражением зачитал Ёши, дойдя, очевидно, до одиннадцатого раздела, «по репродуктивной необходимости».
Это моё предложение, пояснила я, поскольку поленилась дублировать шапку таблицы на все листы. Принципиальные для меня пункты я выделила красным подчёркиванием
Он посмотрел на меня поверх бумаг и пробежал пальцем по строчкам.
«Приемлемые формы околосексуальных, около в скобочках, взаимодействий с третьими лицами». Вижу крестик напротив «пенетративного полового акта» и галочку у «объятий в социальной среде», а также плюс, косая черта, минус в строке «поцелуй длиннее двух секунд и-или с задействованием слизистых». Задействованием, потрясающе. Опять же, красным ничего не подчёркнуто. И почему-то в списке нет стриптиза.
Допишите.
Я протянула ему ручку. Ёши взял наши пальцы на мгновение соприкоснулись, но писать ничего не стал, только постукивал колпачком по листам.
«Нестандартные формы сексуального поведения», хм, он выразительно поднял бровь, не вижу вашей позиции по этому пункту, Пенелопа.
Регулируется отдельным соглашением, отбрила я.
Ёши расхохотался, закрыв лицо руками и выронив листы. Они рассыпались стаей желтоватых птиц, проскользили по паркету, как по водной глади, и ткнулись клювами-углами в нижние панели книжных шкафов.
В перечне много других пунктов, не касающихся спальни, господин Ёши.
Не сомневаюсь.
Он театральным движением поднял с пола ближайший лист, расправил и прочёл:
«Одна, цифрой, и в скобочках одна прописью, беседа на отвлечённые темы в месяц, длительностью не менее полутора часов». Это ваше предложение по супружескому общению?
Мне кажется, вы несерьёзно подходите к вопросу, я поджала губы тем движением, каким это всегда делала Меридит.
Ёши вздохнул, с нажимом потёр ладонями лицо, отложил лист на стол и спросил устало:
Пенелопа, где вы взяли этот список?
Он составлен индивидуально для нашей ситуации, преимущественно мной.
Перечень я собирала несколько дней. Первую версию прислал семейный юрист, её я правила с активным участием Меридит и Мирчеллы, а итоговую версию самолично набрала на машинке и дополнила комментариями от руки.
Вам недостаточно договора?
Он не содержит деталей.
Деталей. Вам так важно запротоколировать, что вы не хотите со мной разговаривать?
Это вы не хотите со мной разговаривать, зло бросила я.
Действительно.
Ёши поморщился, прикрыл глаза и помассировал пальцами виски. Так он сидел какое-то время, а я, раздражённо бросив сшиватель в ящик стола, откинулась в кресле и скрестила руки на груди.
Я надеялась, что разум всё-таки возьмёт верх, Ёши соберёт листы, мы разложим их по порядку и начнём с первого блока, который, вообще говоря, касался не секса, не общения и даже не денег, а вовсе даже и образа нашего семейного союза в социальном пространстве (я планировала настаивать на соблюдении приличий и том, что не стану носить платьев, а также что мы можем находиться в одном пространстве вооружёнными). Вместо этого Ёши поставил локоть на подлокотник кресла, упёрся кулаком в лицо и неожиданно спросил: