Что-нибудь прояснилось? полюбопытствовал он. Наверняка ж ты поплавал вчера по Океану.
Общаться со мной Аскольд предпочитал без свидетелей. Мало ли, чего я опять выкину, придется реагировать. Вообще я стараюсь не нарываться, но кто поручится, что мне не попадет вожжа под хвост? Или что меня муха не укусит. (А я виноват, что они тут летают!)
Немного, ответил я. Слухи, сплетни, статистика Странная, однако.
Мистика не проглядывает?
В его ухмылке что-то изменилось, будто возникла натужность. А ведь сейчас он не шутит!
Это последнее, во что поверю, ответил я. Когда не останется других версий.
Ну-ну, сказал Аскольд небрежно. Главное: не затяни следствие.
Я посмотрел на него внимательней, спросил:
Ты в церкви-то давно не был? Или крестик у тебя для блезиру? Православие, чтоб ты знал, отвергает суеверия.
Как и коммунисты, хмыкнул он. Правда, суеверия от этих заклинаний не исчезают. Может, и есть где корни?
В психике, ответил я. Прежде всего. Слабые умы легче впадают в ересь. И крайности им больше свойственны.
Ты что, тоже заделался верующим? удивился Аскольд. И куда подался: в христианство, мусельство, буддизм?
По мне, так и все конфессии ересь. Бледные подобия истины. Но большинству-то они годятся всё лучше, чем безверие.
Ты сказал: «прежде всего», напомнил он. Что еще?
Непознанное. Конечно, его хватает. Но куда чаще за чудеса выдают собственные глюки. Мало ли чокнутых вокруг!.. А я поверю в чудо, когда пощупаю сам. Пока что мне на это не везло.
Все когда-нибудь кончается, заметил главарь. Включая твое везение.
На секунду мне стало зябко: по-моему, он намекал на что-то. Уж эти ревнивцы! Впрочем, сперва дело. А все разборки оставим на потом.
У тебя больше нет вопросов? спросил я. И у меня. Так я пойду?
С вопросами у нас перепроизводство, сказал Аскольд, наливая себе и мне по рюмочке «Наполеона». Затоваренность. Вот отвечать некому.
В задумчивости он глянул вдаль, окидывая окрестности орлиным взором. Машинально я тоже покосился на окно, но куда с большим скепсисом. Здешняя-то высотка господствовала, и бронестекла к месту, но не слишком ли на виду? При желании можно достать любого орла, хотя б и ракетой.
А вслух сказал:
Заведи визиря, как принято на Востоке. Уж он тебе напоет!
Но у нас Запад.
Ты уверен? Тогда обзаведись командой экспертов. Если сумеешь набрать приличных спецов
Восток-то дешевле.
Да где найдешь такого универсала? И не оказался бы он слишком ушлым для тебя С командой-то совладать легче.
Аскольд самоуверенно ощерился: ну, это положим, вдруг спросил:
Как достигают настоящего богатства а, Род? Ведь бродят где-то бешеные бабки, дожидаются охотников!.. Как угодить в такой
заповедник?
У него всегда была тяга к браконьерству, да и сейчас жил как в лесу. Но в нынешних делах дошел, видно, до насыщения.
Все ищешь золотое дно? хмыкнул я. Наследство, ископаемые, спекуляции Здесь с этим туго, насколько знаю. Артист из тебя хреновый, как и режиссер. Влезать в наркоту или работорговлю слишком ты на виду.
Мне показалось, при упоминании артистов на лице главаря что-то дрогнуло. Уж не задумал и он податься в шоу-бизнес? Дело-то прибыльное при наличии свежих дарований.
И что остается?
Идеи. Кто подбрасывает людям действительно стоящую вещь, тот на коне.
Компы, да? спросил Аскольд. Авто, ракеты, транзисторы А что станет следующим?
Если б я знал!.. Думаешь, сидел бы тут?
Надо, надо рыть! А вдруг подфартит нам?
Хочешь сказать: «мне»? проворчал я, но главарь сделал вид, что не услышал. (Тоже, между прочим, умение.)
Мы ведь с тобой нищие, Шатун, сказал он. В сравнении с мировыми зубрами. Ты больше, я меньше.
По-моему, твоя нищета внутри. А там ее ничем не насытишь.
Очередная моя сентенция прозвучала двусмысленно: это ж какая нищета имелась в виду не духа ли? Прищурясь, Аскольд глянул на меня, и оживление на его лице потухло.
Ну, я свободен? сейчас же спросил я. Свободен наконец?
Что не пьешь? Классное пойло.
На работе не пьют.
И девок не потребляют, да? фыркнул он. Небось и не куришь?
И не колюсь. Еще что интересует?
Завтра жду с отчетом, сказал главарь. Вообще, наведывайся чаще. Это не тот случай, когда важен только финал.
Ну да, вдруг сгину на дистанции вместе со всем тем, что успел раскопать, подтвердил я сочувственно. Это ж какие убытки!
Аскольд осклабился и кивнул на дверь: мол, отпускаю пока. Гуляй, Родя!
После залитого светом высотника я заскочил в тренажерник, притулившийся в сумеречном сыром подвале, где у меня тоже хватало знакомцев, и переговорил с теми, кого застал там, включая тренера, которого по старой памяти подпитывал сведениями, почерпнутыми в Океане. Кто имел средства, давно обзавелись собственным оборудованием, но остальные по-прежнему теснились в таких вот «качалках». За малым исключениям, все тут готовили себя к борцовым турнирам, где можно подняться в иное сословие, заделаться крутарем. Схватки проводились без разделения на веса, а потому без солидной мускулатуры туда лучше не соваться.
В следующем этапе упор делался на фехтовании. Вот тут из габаритных качков выкристаллизовывались мастера, умевшие обращаться с заточенной сталью и не стеснявшиеся пускать ее в ход. В эту элиту войти куда сложней. И много опасней, ибо неудачная попытка может стоить жизни.