Возможно, вы и правы, выслушав перевод, с притворным огорчением сказал Мун. Я согласен с господином Боденштерном. Заявление анонимного шантажиста следует подвергнуть всесторонней проверке Енсен, дайте-ка письмо А, вот она, таинственная буква «Б»! Следовало бы сперва узнать, кто скрывается за этой буквой и какое отношение он имеет к смерти депутата Грундега Дейли, переведите, пожалуйста!
Этим я сам займусь! Боденштерн вырвал письмо и спрятал в карман.
В таком случае вас придется, вероятно, скоро поздравить ухмыльнулся Дейли.
С чем? Сердитый взгляд Боденштерна скользил по книжной полке и остановился на корешке книги «Заговор генералов».
С двадцатью тысячами, назначенными в завещании Мэнкупа за поимку убийцы Грундега.
Минут пять Боденштерн молчал, потом повернулся к американцам:
Готовы ли вы присягнуть перед судом, что не сомневаетесь в виновности Баллина? Мое начальство рекомендовало вас как детективов с международным именем Только прошу понять меня правильно. Вам удалось меня убедить, иначе я бы не спрашивал. Но брать на себя ответственность не решаюсь Енсен, переведите!
Могу присягнуть! И Дейли тоже! Мы готовы в любую минуту засвидетельствовать, что вы только выполняли свой служебный долг. Мун вынул носовой платок и вытер покрытое испариной лицо.
Хорошо! отрывисто сказал Боденштерн. Енсен, быстро на улицу! Людей сюда, машину пусть шофер поставит за угол. Не то еще догадается и удерет! Ждите меня в префектуре! Он повернулся к Муну и Дейли: Извините, но ваше присутствие сейчас нежелательно Где тут телефон?
Мун и Дейли вышли. Уже в передней они услышали зычный голос Боденштерна:
Уби-комиссия! Говорит комиссар Боденштерн! Срочность нулевая! Установить контроль на вокзалах, аэродромах, на всех выездных путях! Разыскиваемый двукратный убийца! Если окажет сопротивление стрелять! Фамилия Баллин, имя Дитер, возраст пятьдесят лет, рост примерно метр семьдесят, глаза серые, волосы светлые, редкие, особая примета склеротические прожилки на щеках.
И только в эту минуту Мун по-настоящему понял, что победил.
ПЕРЧАТКИ ГОСПОЖИ БУХЕНВАЛЬД
Столик, за которым сидели Мун и Дейли, почти соприкасался с водой. После каждого проплывшего мимо пароходика солнечные блики еще долго скользили по скатерти. Официант принес суп из угрей и две порции лютилюта.
А помните, Дейли, это ведь Баллин рекомендовал
нам этот суп как лучшее блюдо гамбургской кухни, вспомнил Мун и при этом невольно взглянул на импозантное здание на правом берегу. Выстроенное позже своих соседей, оно отличалось от них солидной деловитостью. Огромная надпись извещала, что здесь помещается основанная Баллином судоходная компания. Мерзавец понимал толк в кулинарии!
О покойниках не принято плохо отзываться. Дейли, просматривавший новый специальный выпуск «Гамбургского оракула», вдруг ткнул пальцем в заметку.
Что такое?
В заметке кратко сообщалось, что убийца Магнуса Мэнкупа, тяжело раненный во время перестрелки, был доставлен в больницу, где, не приходя в сознание, скончался. Засада была устроена в квартире Баллина, операцией руководил комиссар Боденштерн. Имя Баллина фигурировало также в другом газетном материале, которому «Гамбургский оракул» отвел много полос. Убийство депутата Грундега являлось настолько громкой сенсацией, что даже смерть Мэнкупа отступила на задний план. Из смутной догадки, которую с легкостью могло опровергнуть официальное следствие, убийство превратилось в очевидность.
Даже газеты реакционного направления были вынуждены уделить ему внимание. Утром Дейли просматривал «Ди Вельт». И она не решилась обойти молчанием эту «сенсацию дня», правда, аршинные заголовки были предусмотрительно снабжены огромным вопросительным знаком.
Дейли не слишком удивился этому, он достаточно знал неумолимый закон западной прессы. Уникальная сенсация стихийное событие, с которым обязан считаться всякий газетный издатель. У него есть только две возможности откликнуться на нее или же потерять подписчиков.
Опять парадокс в духе Мэнкупа, усмехнулся Дейли. Всю эту историю заварили мы, но довел ее до логического конца не кто иной, как Боденштерн. Спасая свою собственную шкуру, он убил Баллина, а приняв мэнкуповское двадцатитысячное вознаграждение за поимку убийцы Грундега, придал самому убийству неопровержимость юридического факта. Мун не отозвался, он был занят своими мыслями. Дейли снова углубился в чтение «Гамбургского оракула». На видном месте публиковалась телеграмма президента республики Любке, выражавшего соболезнование гамбургскому сенату по поводу безвременной кончины выдающегося гражданина Гамбурга Магнуса Мэнкупа, во многом способствовавшего развитию прогрессивной мысли. Свободный обмен мнений, подчеркивалось в телеграмме, является краеугольным камнем общественной жизни Федеративной Республики.
Телеграмма была помещена без комментариев, что несколько удивило Дейли. Но секунду спустя он понял, что ошибся. Мэнкуп недаром научил своих сотрудников высокому искусству саркастической полемики. Под телеграммой стояла окруженная жирной рамкой цитата из статьи Мэнкупа: «Если считать, что главным достоинством президента республики должно быть ханжество, то в лице господина Любке мы нашли самую подходящую фигуру для этого высокого поста. В своих публичных выступлениях Любке всегда ратует за свободный обмен мнений. Следует предположить, что, подписывая в качестве инженера гитлеровского учреждения приказ о постройке концлагеря, наш нынешний президент заботился о подходящем месте для свободного обмена мнений между противниками гитлеровского режима и их палачами. Чем заканчивался этот свободный обмен мнений, нам хорошо известно физическим истреблением оппонента. Не о таком ли диспуте мечтает господин Любке?»