Я ценю ваш комплимент! Енсен покраснел. Но ведь это черновая работа, тут нужны лишь наблюдательность и навык. А распутывать клубки не умею. Сами были свидетелями моего позорного провала с госпожой Мэнкуп.
Давайте подумаем! предложил Мун. Между прочим, я только сейчас почувствовал, что голоден, как волк.
С тем большим аппетитом вы наброситесь на вашу будущую жертву, пошутил Дейли.
Мун даже не улыбнулся.
Что мы достоверно знаем? Он покосился на пустое кресло за письменным столом. Убийца воспользовался пистолетом и перчатками, оставленными Ловизой в выдвижном ящике. Кто мог их взять? Не только Баллин. Любой. Этому благоприятствовало столпотворение, толчея, в которой я потерял из виду даже Мэнкупа. Но удобнее всего это было самой Ловизе
И она же спрятала перчатки за картиной, заметил Дейли. Баллин отпадает. Магду выгораживает свидетельство ее мужа.
Не будем торопиться. Енсен не слишком долго переживал свою удачу. Ошибок уже и так наделано достаточно. Вы исходите из того, что перчатки спрятаны сразу же после убийства. А ведь это могло быть и позже.
Маловероятно, покачал головой Мун. Слишком большой риск. Убийца должен был теоретически считаться и с общим обыском в квартире, и с индивидуальным. Я на месте комиссара Боденштерна поступил бы именно так.
В дверь постучали.
Войдите! пригласил Мун.
Не пугайтесь, это я! почему-то счел нужным объяснить Баллин. Пришел с известием, которое вас заинтересует.
Что такое?
Ловиза готовит вам закуску. Только теперь он улыбнулся. Между прочим, мне наконец удалось восстановить пробел в памяти, которому вы придавали такое значение. В артистическую уборную я вернулся из-за Ло. Она забыла там свою сумку, а самой почему-то не захотелось возвращаться.
Все сходится, констатировал Дейли после его ухода. Стакан и окурок, чтобы подозревали Магду. Перчатки для скульптора, сумка улика против Баллина. Невиновной остается только она сама.
Ловиза? Что же она хотела инсценировать? Убийство, совершенное в одиночку? Или задуманное втроем? спросил Мун.
Втроем? Почему
бы и нет? Дейли свистнул. Все трое, по-видимому, недолюбливали Мэнкупа, все трое очень нуждались в деньгах.
В отличие от Ловизы Кнооп, про которую нельзя сказать ни то, ни другое. Отсутствие мотивов меня всегда настораживает, когда приходится предъявлять обвинение. Видно было, что Енсен колеблется между внутренними сомнениями и неумолимыми доводами своих коллег.
Действительно! опомнился Дейли. Куда девать ее, по словам Мэнкупа, блестящий ангажемент в театре «Талиа»? Он не лезет ни в какие ворота.
Меня это тоже интересует, согласился Мун. Енсен, попытайтесь позвонить на квартиру директору или одному из администраторов Извинитесь и лучше не говорите, что вы из полиции. Скажите, что вы, допустим, из «Гамбургского оракула».
И что мне надо узнать?
Спросите, когда ее первый спектакль. Мун усмехнулся.
Енсен рьяно взялся за дело. Включенный телефон сразу дал о себе знать беспрерывными звонками. Несмотря на поздний час, пресса по-прежнему бодрствовала. Перелистывая одной рукой справочник, Енсен другой механически снимал и тут же клал обратно трубку. Наконец он нашел нужный номер.
Енсен все еще говорил по телефону, когда вошла Ловиза с подносом.
Бутерброды по-гамбургски! объявила она, расставляя на столе тарелки. Не знаю, как вы, а Магнус их очень любил.
Енсен, закончив разговор, шепотом проинформировал Муна.
Я так и знал, пробормотал тот. Садитесь! пригласил он Ловизу.
Для чего? спросила она удивленно. Вы уже вытянули из меня все, что могли.
По-моему, еще не все! Почему вы ушли из театра Санкт-Паули?
Ушла? Ловиза горько усмехнулась. Меня выставили. Да еще со скандалом! Во всех газетах писали.
Конкретнее!
Дирекция решила поставить водевиль. Забавные похождения немецких солдат в оккупированной Белоруссии. Танцы, шутки, любовь. Влюбленная в бравого ефрейтора, жена командира партизан предает отряд. За сценой слышны выстрелы, расстреливают партизан, а на переднем плане идет счастливая походно-полевая свадьба с хороводами, выпивкой и массовыми поцелуями. Я сказала, что это гнусная гитлеровская пропаганда. А директор сказал, что, наоборот, полная демократия, раз немецкий солдат спит с русской женщиной. Я пыталась протестовать и получила в награду увольнение за коммунистическую пропаганду.
Вы действительно коммунистка? спросил Енсен.
Может быть. Ловиза пожала плечами. Во всяком случае у нас, в Западной Германии.
А Магнус Мэнкуп?
О нет! Он великий Отрицатель! Так и остался по эту сторону черты. Не хватало одного шага. В мировоззрении один шаг решает все.
И все же он собирался в Восточную Германию?
Только говорил об этом. Себе и другим.
Магда Штрелиц считает, что ему помешала привязанность к журналу.
И это. Но не только Магнус понимал, кто он такой. Там могли обойтись без него, а здесь нет. У нас так мало гамбургских оракулов! Одним меньше и вместо «Перчаток госпожи Бухенвальд» мы увидели бы в том же театре экспериментальную пьесу, доказывающую, что между честным следователем и эсэсовцем Шульцем, в сущности, нет никакой разницы И затем для Магнуса было уже слишком поздно неопределенно закончила она.