На секунду он опять ушел в себя, но так же мгновенно взял себя в руки. Когда миллионер раскрыл портсигар, пальцы если и дрожали, то почти незаметно. Дейли с почтением уставился на обыкновенные с виду сигареты, если не считать золотых инициалов на мундштуке «Дж. Ш.». Газетчики не раз восхищались этой невидимой короной мультимиллионерской власти Шривер был одним из немногих людей на свете, куривших сигареты, изготовленные по личному заказу.
Пожалуйста! Шривер терпеливо ждал, пока угостятся другие.
Спасибо, курю только сигары, поблагодарил Мун кивком. Ну а Дейли и вовсе не курит, только коллекционирует запахи в профессиональных целях. Это его конек.
Не понял. Шривер неглубоко затянулся, видно, по совету своих личных врачей щадил легкие.
У него исключительная память на табачные дымы. И три дня спустя безошибочно установит, какую сигарету курили в закрытом помещении. И не один уже преступник жестоко поплатился за свое пристрастие к никотину.
Мун, как всегда, подтрунивает. Но иногда, когда нет никакого другого следа, это может помочь, особенно если курили редкую марку. Вашей, мистер Шривер, в моей коллекции еще не было. Так что, если вы намереваетесь нарушить закон, это было бы весьма неосмотрительно. Дейли не мог удержаться от шутки, хотя и без укоризненного взгляда Муна понял ее неуместность.
Шривер даже не усмехнулся. Его цепкий взгляд, словно прицениваясь, скользил по лицу Дейли.
У меня есть идея! вымолвил он наконец. Пожалуй, сойдет
О чем это вы?
Прикидываю, как ускорить получение паспорта для мистера Дейли. Мы об этом еще поговорим. Так или иначе вам, мистер Мун, пока придется лететь одному.
Хорошо! быстро решил Мун. Дело действительно не терпит промедления. Сумму гонорара я назову вам после. Все зависит от того, каких результатов мне удастся достичь. Пока вы дадите мне только на расходы. Ну, скажем
Шривер махнул рукой.
Я уже обо всем позаботился. В Малаге вы обратитесь к Педро Хименесу. Это самый крупный тамошний банкир. На ваше имя открыт текущий счет. Лимит полмиллиона песет.
Вот это да! Дейли присвистнул.
Это доверенность на ведение расследования. Отрывистый жесткий тон Шривера доказывал, что даже в этот час он остается знаменитым Шривером, человеком дела. Вот фотографии, они могут вам пригодиться. Мои детективы следили за Челмзом и несколько раз сфотографировали при встречах с другими людьми Гаэтано. Может быть, кто-то из них побывал в Панотаросе. Шривер придвинул Муну пачку, потом дрожащей рукой извлек из бумажника другую. Моя дочь Гвендолин Шривер.
Дейли перегнулся через плечо Муна. На его лице отразилось приятное удивление. Гвендолин Шривер оказалась хорошенькой девушкой, соответствовавшей эталону, который усиленно рекламируется в качестве национального идеала. Единственным отклонением от стандарта были иссиня-черные волосы, придававшие ей некоторую оригинальность.
Это моя жена Уна. Сын Рол. Ему на днях минуло пятнадцать лет. А вот все вместе Голос Шривера опять задрожал. Последний снимок. Они прислали его месяц назад Шривер тяжело опустил голову и уронил фотографию. Мун подхватил снимок. Гвендолин с матерью и братом сидели в глиссере. Штурвалом управлял низенький пожилой господин в элегантной форме яхтсмена. Бросался в глаза резкий контраст между счастливым выражением его лица и полупрезрительной гримасой Гвендолин.
Каким образом Род Гаэтано узнал, где они находятся? спросил Дейли.
Вот единственное правдоподобное объяснение. Шривер вынул из кармана скомканный журнал. Они попали случайно в объектив вместе с Эвелин Роджерс. Если бы проклятый репортер знал, какие страшные последствия это будет иметь!
После ухода Шривера Дейли поднял брошенный на пол журнал. Это была «Золотая сцена», еженедельник, специализировавшийся на любовных аферах популярных артистов. Репортаж, посвященный Эвелин Роджерс, прозванной ее поклонниками Куколкой, занимал шесть страниц.
«Куколка Роджерс сбежала от своего мужа джазового певца Сиднея Мострела! Ее новый любовник Рамиро Вилья, обворожительный официант мексиканского ресторана «Кукарача»! Тайный медовый месяц на райском пляже Панотароса!»
ехать!
Автобус покатил вниз. Высунувшийся в окно Мун встретился со взглядом сержанта военной полиции. Сержант выразительно сплюнул и, отвернувшись, подошел к рации, установленной на обломке древнеримской колонны.
Еще несколько витков спирали дороги и в окно ворвался целый хаос красок, в котором преобладали лазурь моря, зелень пальм, белые и розовые тона домов и хижин. Мун ожидал увидеть сравнительно пустынный поселок. Правда, уже в Малаге ему сообщили, что нахлынувшие в течение последнего месяца туристы увеличили население Панотароса почти вдвое. Но то, что Мун увидел, все же явилось сюрпризом.
Панотарос казался стихийно возникшей и беспорядочно разросшейся ярмаркой. Склоны гор с завешанными циновками входами в пещеры, перед которыми сушилось белье. Рядом с древнеримской крепостной стеной обнесенный проволочной оградой палаточный городок, где мелькали зеленые, голубые и желтые комбинезоны американских солдат. Несколько белых зданий покрупнее в самом центре, среди них церковь и пятиэтажный дом, увенчанный непомерно большой надписью «Отель «Голливуд»». Беспорядочно разбросанные вдоль пляжа розовые дома, домишки и просто хибарки, пальмы, рыбачьи лодки, вывешенные для просушки сети. А кругом, террасами карабкаясь к небу, крестьянские поля и виноградники. У Муна не было времени вглядеться, да и расстояние было слишком большим, однако ему показалось, что весь обращенный к востоку склон обуглился от пожара. Чуть выше, наполовину закрытые скалами, виднелись серая башня и зубчатая стена какого-то замка.