на шов в гипсокартоне.
Вот оно! у Мэгги екнуло сердце. Скрытые отсеки означали секреты. Секреты, которые могли привести ее к местонахождению Кайлы.
Пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет зацепка, подумала она.
Принесешь мне нож? попросила она. Грейс поспешно вышла из комнаты и тут же вернулась с тремя ножами на выбор. Мэгги улыбнулась, оценив характерную для своей подруги скрупулезность. Мэгги выбрала нож и с нажимом провела им по шву в стене, чтобы вырезать в гипсокартоне квадрат. Аккуратным движением она сняла кусок стены, и перед ней открылось полое пространство, в котором лежала папка.
Мэгги схватила ее и вышла из шкафа, подальше от пыли гипсокартона и удушливого запаха всех этих костюмов, пропитанных чрезмерно сильным одеколоном Макса Грейсона. Грейс, вероятно, могла бы что-то сказать о бренде и о том, как он соответствует его фальшивой персоне.
Так, так, так, сказала Грейс, когда Мэгги открыла папку. Похоже, Макс все-таки не так уж умен.
Первое, что увидела Мэгги, были фотографии со слежки, снятые издалека с помощью большого объектива. Кайла в школе. Кайла на тренировке по лакроссу. Кайла катается на лошади. Кайла целует Лукаса в его машине. Кайла с родителями.
Мэгги пролистала их и дальше обнаружила серию газетных вырезок и журнальных статей. Все о сенаторе и его семье. В одной газетной вырезке, посвященной предвыборной кампании сенатора, Грейсон подчеркнул отрывок о диабете Кайлы.
Мэгги молча протянула папку Грейс. Ее лицо вытянулось от беспокойства, когда она пролистала страницы. Она с тревогой взглянула на Мэгги.
Он планировал это больше двух лет, сказала Мэгги.
Этот парень давно в игре, сказала Грейс, качая головой и снова концентрируясь на папке. Мэгги видела, как работают шестеренки ее мозга, пока она добавляла всю новую информацию в психологический портрет Макса и анализировала, как это поменяет переменные и повлияет на исход.
Исход похищения Кайлы.
Мэгги оглядела комнату. Идеально устроенная идеально подделанная жизнь, которую Макс Грейсон создал для себя. Разочарование и растерянность захлестнули ее. Что здесь происходит? Она почувствовала себя потерянной в лесу, как будто она в кромешной темноте и ничто не освещает ей путь. Не за что ухватиться, никаких зацепок. Вокруг слишком много секретов, слишком много новостей. А в центре всего этого неизвестный, которого она не могла раскусить.
Кто, черт возьми, этот парень? спросила она.
И как, черт возьми, она сможет его одолеть?
Глава 29
Какое у вас дело в Капитолии сегодня? спросил охранник.
Я член службы безопасности сенатора Фибса, объяснил Джейк, бросая телефон, ключи и бумажник в лоток для сканирования. Из-за всего этого хаоса в последние дни сенатор только сейчас понял, что оставил свой портфель в кабинете. Он послал меня забрать его.
Охранник провел его через металлодетектор, а затем просканировал все его тело Джейк оставил пистолеты и нож в багажнике своего внедорожника и кивнул, разрешая пройти через двери и дальше по коридору в кабинет Фибса.
Неважно, сколько раз Джейк бывал в этом здании, здесь всегда глубоко ощущалась история. Великие мужчины и женщины ходили по этим залам, здесь они строили и защищали страну, которой он так гордился служить.
Джейк не был сложным человеком: верность своей стране, своей команде, своей семье была для него превыше всего. Это его определяло.
И его бесило, что сенатор Фибс, тот самый человек, которому он должен был с гордостью служить, вел себя так наплевательски по отношению к собственной дочери. Его решения ужасали Джейка. Нет, это не великий человек. Его даже нельзя было назвать просто хорошим отцом. Что-то в этом документе значило для Фибса больше, чем жизнь его дочери. Что это было? Этот вопрос терзал Джейка, и он был полон решимости найти ответ.
Сенатор не собирался раскрывать свои секреты если бы кто-то и мог заставить его это сделать, то это была Мэгги Кинкейд. Настоящая бомба. Так что Джейку надо было взять дело в свои руки и выяснить, что, черт возьми, происходит. Сейчас же.
Мэгги разозлится, если он ее обойдет. Может быть, она снова скривит ротик в этой милой оскорбленной гримасе. Ее губы были невероятно, притягательно розовыми,
но он знал, что это их естественный цвет. Она была не из тех женщин, что на бегу возятся с губной помадой. Ему это в ней нравилось. В Вашингтоне было полно женщин с идеальными волосами, идеальными ногтями и идеальной помадой, которая никогда не размазывалась. И Джейк понимал почему это способ быть принятой всерьез и считаться профессионалом в мире, управляемом мужчинами, которые в двадцать первом веке еще не совсем очнулись от догматического сна во всем, что касалось женщин. Его бывшая девушка была лоббисткой. И она не могла даже подумать о том, что он увидит ее без макияжа. А он вырос на ранчо с деревенскими девчонками, на которых было больше грязи, чем духов. Может быть, именно поэтому легкая неряшливость Мэгги Кинкейд естественные яркие цвета, ее ясный, настойчивый взгляд манила его, как сирена моряка.
Джейк открыл кабинет сенатора карточкой-ключом, выданной ему службой безопасности, и проскользнул внутрь. В маленькой, загроможденной комнате стоял письменный стол, очень похожий на стол из домашнего кабинета Фибса, с фотографиями Кайлы и жены. Юридические тексты заполняли большой книжный шкаф, а со стены на Джейка смотрели отцы-основатели в массивной раме. Но Джейк был здесь не для того, чтобы рыться в вещах сенатора, его внимание было сосредоточено на боковой двери, ведущей в кабинет Макса. Он достал из кармана ключи и нажал на серебряный брелок, похожий на свисток. Брелок раскрылся и внутри оказался полым. Джейк вытряхнул на ладонь маленький гаечный ключ и набор отмычек. Легким движением он вставил штифты внутри замка гаечным ключом, осторожно вставил отмычку и подтолкнул штифты вверх один за другим. Один быстрый, отработанный поворот отмычкой, и замок поддался, дверь открылась.