Сана, с порога окликнул Александру Эдуардовну адмирал. Сиволодский повернулся на его голос. При чем тут... Ведь это я просил тебя надеть гарнитур; вот почему ты и полезла в шкаф, адмирал усмехнулся.
Это-то само собой, замахала руками Александра Эдуардовна. Я же рассказываю... Я не умею по-вашему, ать-два! Я соблюдаю последовательность... Я достала капли для Инны. Вспомнила вот... о просьбе Альберта Петровича. Да, полезла в шкаф... глаза женщины наполнились слезами, но Александра Эдуардовна на сей раз справилась с собой, проглотила комок. А там... А там только один футляр, круглый. А вот этого, длинного, нет. В панике я его и на трюмо-то не заметила. Мне сразу дурно самой стало. И я сразу же вызвала милицию.
Адмирал опять усмехнулся на сей раз зло.
Лейтенант Сиволодский передал продолговатый затейливый футляр кинологу.
Джерри чихнула, без ее нюха можно было определить, что футляр пахнет застарелыми духами. Собака снова потянулась мордой, принюхалась, затанцевала не месте, натягивая поводок и чертя носом по полу, затрусила к двери. Подняла морду и скованно через намордник гавкнула, оглядываясь на хозяина. Кинолог вопросительно посмотрел на лейтенанта.
Открывай дверь, сказал Сиволодский.
Нет!!! сорвалась с места Александра Эдуардовна, вы нам подсунули дефективную собаку! В дом только приходили, никто из дома не уходил! Вещь в доме! Пусть понюхает другую коробку. Вы что не знаете, что у золота есть специфический запах?
Кинолог пожал плечами и вернул Джерри в холл.
Александра Эдуардовна принесла овальный футляр, раскрыла его и бесстрашно протянула собаке. Та попятилась. Кинолог бережно принял коробочку, с минуту с интересом разглядывал украшения, дал понюхать ее Джерри. Собака отчего-то заскулила, опять принялась носом вычерчивать узоры по паркету. В эту минуту в комнату вошла девочка. Джерри чуть не прыжком подскочила к ребенку, и только умелое движение кинолога не дало собаке поставить лапы на детские плечи. Джерри уже рвала намордник... Дама с высокой прической вылетела из-за стола, а за ней рванулась дочь Изабеллы Юрьевны, Люба...
Я же сказала, дефективная собака! закричала хозяйка дома.
Подождите, подождите... бросился наперерез всем Сиволодский. Подождите, Джерри, фу! Сережа, да убери ты ее!..
Собака повиновалась, но, сидя у ног милиционера, приглушенно рычала.
Тебя как зовут? ласково спросил. Сиволодский, присаживаясь на корточки возле девочки. Ирочка?
Он нашел взглядом ее мать и бабушку обе бледные, взъерошенные...
Это не допрос, я не нарушаю законность, уверил он их (признаться, Сиволодский побаивался всю эту публику, за малейшую ошибку так толкнут со своих высоких вершин, что и положение о молодых специалистах не поможет). Я только задам два-три вопроса, если позволите... Вы же сами говорили, что в интересах следствия готовы... Это не допрос. Ирочка, ты не видела браслет и бусы в комнате Александры Эдуардовны?
Ирочка посмотрела на Викешу, смущенно улыбнулась и сказала:
Мне Викеша давал их померить. Вот сюда, приложила она ручки к кокетке кружевного платьица, куда только что едва не бросила свои лапы собака. По комнате пошел не то вздох облегчения, не то сдержанный ропот.
А куда же вы их положили? тем же ласковым тоном спросил лейтенант.
В коробочку.
В какую? Где она лежала?
У зеркала в комнате тети Саши.
Да, мужественно подтвердил слова подружки Викеша.
Бабушка, извини, пожалуйста, я дал Ире померить. Но мы положили обратно...
Когда это было, ты помнишь? Ты взял из
шкафа?
Нет, Викеша отрицательно покачал головой. Они и лежали у зеркала. Коробочка была закрыта, мы открыли, померили и положили обратно. К синему эти бусы не шли, заключил Викеша, с гордостью посматривая на бабушку. С неделю назад она проводила с ним «урок хорошего вкуса», нечто новое в его жизни, когда объясняют, что это совсем не просто, какую надеть рубашку к шортикам.
Когда, когда это было? повторил вопрос лейтенант. Взрослые уже сели за стол?
Нет. Бабушка, им кухню показывала. А потом мы положили на место, честное слово.
Сиволодский даже глаза закрыл, соображая. Гости и хозяева находятся в той, левой половине квартиры. Осматривают кухню и, видимо, столовую. В это время дети вбегают в комнату бабушки, играют украшениями... Почувствовав приближение взрослых, поспешно складывают, а точнее, кидают все обратно в футляр. В это время входит толпа. И кто-то, пока остальные отвлечены осмотром планировки и обстановки, незаметно опускает украшения в карман. Или за вырез платья. Значит, этот кто-то все-таки здесь. Но как проводить обыск без санкции прокурора? Однако делать что-то надо. Сиволодский поднялся и решительно повернулся к человеку с фотоаппаратурой:
Позвольте осмотреть ваши чехлы и футляры...
Тот отреагировал совершенно спокойно: «Ради бога».
Только Сиволодский принялся методично осматривать замки и застежки, как опять раздался взволнованный голос хозяйки:
Я не позволю обыскивать моих гостей! Да еще Валю! Он... Он сын нашего торгпреда, нашего покойного торгпреда, это дитя колонии, он не мог!..
Извините, сказал Валентин Сиволодскому, но я в ту комнату вовсе не заходил... Опоздал к торжеству. Прямо к столу попал. Так и не осмотрел квартиру.