Утром Гриша отвез тетку в «Афродиту» Арбузов распорядился, несмотря на траур, не прекращать работу: весна, от заказчиц отбоя нет. Отвез, и в «Элладу» не поехал, а устроился во дворе «Афродиты» под кустом сирени с книжкой. Глянуть на Гришу ну, прямо-таки образцово-показательный студент, усердно готовящийся к сессии.
Гриша вдруг вспомнил себя счастливого первокурсника, без блатов и взяток поступившего в вуз, про который всю жизнь мечтал.
Вспомнил, каким он был на третьем курсе роскошный парень, любимец однокашников и деканата, мастер спорта по самбо. Вспомнил и тот новогодний бал в областном педе, ту минуту, когда он познакомился с Верой, а потом с ее отцом. «Что вы собой представляете, молодой человек? Вы не располагаете даже совминимумом», полупрезрительно, полунасмешливо, полусочувственно сказал тогда Макс. А когда Макс понял, что у Гриши с Верой не пустая интрижка, вызвался помочь Ну что ж, если «совминимум» это квартира, машина и дача, то Гриша уже начал над минимумом приподниматься.
Предаваясь приятным воспоминаниям, Гриша, однако, зорко следил за жизнью двора. От дома, где проживала Городницкая, то и дело откатывали черные персоналки и разноцветные личные «Жигули». Из двух старых домов унылого селикатного кирпича выходили такие же унылые люди и брели куда-то, озабоченно глядя перед собой. На солнышко вышло несколько молодых мам с колясочками, появилась детвора. Но это совсем не тот контингент, на который рассчитывал Горохов. И только около одиннадцати часов Гриша увидел искомое. К соседней лавочке шаркающей походкой подходил старик с авоськой, в которой позвякивали пустые бутылки. На старике надет выношенный китайский макинтош образца 54-го года, кепка-аэродром образца конца шестидесятых. Покажи мне, как ты одеваешься, я скажу, кто ты. Старик сел напротив Гриши и застыл. Все ясно: абориген двора, ждет сотоварищей, чтобы сдать постпраздничную посуду, купить бутылку «красняка» и, «оклемавшись», забить козла.
Сегодня день прямо летний, безадресно и беззаботно проговорил Гриша.
Ничего, буркнул в ответ старик.
Немного помолчали, и Гриша снова сказал:
Дворик какой зеленый!
Ничего, опять отозвался дед, и тут Гриша заметил его цепкий взгляд.
А правда, Гриша решил больше не тянуть, что у вас тут женщину убили?
Старик нахмурился:
Правда. Прям перед Победой. Такой праздник спортили! Милиции набежало Вон на том углу она лежала, как мелом зарисовали, так и осталось Говорят, допризывники
«Быстро Городницкая обработала общественное мнение», порадовался Гриша.
И никто не заступился? осуждающе спросил.
Нынче никто не вмешивается. И милиция-то не вмешивается. А чего? Им стрелять нельзя. Дубинка Подумаешь, дубинка, старик махнул рукой. Кончился порядок на Москве. Всю зиму даже не чистили. Я два раза падал, коленка и сейчас ноет. А дочь чуть сосулькой не прибило, это по весне уже, значит. При «отце родном», бывало, не то что сосулька, капель с крыши не упадет Во, порядок блюл! А допризывников этих уж давно бы взяли. А я их утром видел Идут и в ус не дуют. Ничего не боятся, распустились
Так вы знаете убийц и молчите?
поразился Гриша.
Я про наших допризывников, с нашего двора говорю. Их я видел. Утром, когда за молоком ходил. Про них говорят, они дохулиганились. Они могли, они такие.
Так вы заявите на них. Страшно же жить рядом с головорезами.
Я ж не видал
Но знаете же!
Так все знают! Я утром-то, в праздник, выхожу в магазин, дворничиха наша Клава идет. Плачет!.. Помнишь, говорит, портниху? С этого ателье? С голой бабой на вывеске? Царствие ей небесное. Убили портниху. А потом и другое стали рассказывать. Кто говорит, любовник у нее был: не то цыган, не то американец. Он кооперативную ковбойскую школу открыл, подпольную, конечно, китайской борьбе учить, чтоб прикоснулся пальцем и намертво А как портниха ему изменила, велел ученикам ее убить, а сам обратно в Америку уехал. Но все-таки думаю, наши допризывники. Обидно, ах, обидно
Гриша увидел, как из «Афродиты» вышла Лена Фролова. Тоня говорила, повестка у нее на двенадцать. Значит, пошла Леночка давать показания. Бог ей в помощь. К Лене подошел какой-то парень. Стало быть, нового хахаля завела. Тоже Бог ей в помощь
Да, обидно, повторил Гриша. Жаль, что некому пойти и отстоять справедливость. Вот вы же не хотите идти Он осуждающе посмотрел на старика, уже не надеясь на успех предприятия.
Но, видно, все-таки заделась какая-то саднящая струнка в стариковской испитой душе.
Я не хочу?!! Да я за справедливость до Кенигсберга дошел! Меня там контузило! Генерал Черняховский Слыхал? Командующий наш. Так его убило. Вот какое сражение было! Командующего!..
И тут из дальнего подъезда большого нового дома вышли три офицера милиции. Не те, что были здесь вчера. Хотя один из них, похоже, тот же молодой капитан.
Вон, дедуль, глянь, милиция Сказал Гриша, на ловца и зверь бежит.
Спросят, скажу, прогнусавил дед. Может, им и не надо спрашивать, сами дознаются. Наш участковый, он мужик ничего, умный, всех насквозь видит, разберется, только сам я к нему не пойду. И старик, поглубже натянув кепчонку, старческой рысью устремился к своему подъезду.