«У мужа, заявила Ольга, была крупная сумма денег. Он собирался купить в Орле, где жили его родители, дом и автомашину». Если об этом знали другие, Михаила могли убить на пути в Орел, а труп привезти в Чебоксары. Это маловероятно, но встречались и такие ходы, Начали проверять ближайшее окружение Воропаева и убедились, что оно заслуживает серьезного изучения.
«У мужа была также валюта, сообщила жена, 550 долларов США». Оперы соединили это признание со своими впечатлениями о квартире Воропаева, забитой ящиками и коробками с разного рода дефицитными вещами. Похоже, покойный занимался спекуляцией и фарцовкой. Значит, водил сомнительные знакомства
Во время осмотра квартиры Воропаева была найдена видеокассета, на которой был снят его поединок на ринге. Вот и полагайся на человеческую память, предъявляя людям фотографии! Посмотрев видеоролик, проводники так же единодушно, как и прежде, заявили: нет, такого не видели!
Жалко было потерянного времени. Зато теперь уже почти не было сомнений: Воропаев убит в Чебоксарах.
«ОНИ ЗАСЛУЖИВАЮТ ТАКИХ МЕТОДОВ»
Алексей Семенов. Его вклад в раскрытие этого преступления заключается в ведении так называемого оперативного дела, доступ к которому обычно не имеет ни прокуратура, ни суд.
Рафат Фаткуллин. Был назначен вести это дело как хладнокровный, цепкий аналитик оперативной информации.
Мне тоже, естественно, не разрешили полистать оперативное дело. Кое о чем оба опера мне просто рассказали. Ну, например. Когда человек собирается уезжать, то об этом говорит его поведение. Но все, кто встречался с Воропаевым в эти дни, в один голос утверждали, что он вел себя как человек, который никуда не собирается уезжать.
Или еще. Жена утверждает, что жили хорошо, дружно. А сама не так давно просила у друзей газовый баллончик, собиралась применить его против мужа. А сам муж побывал в юридической консультации, интересовался, сможет ли жена претендовать на половину имущества,
если он уедет из Чебоксар, так и не зарегистрировав их брак?
Какую-то часть такой информации собрать нетрудно, какую-то сложно. А вот применить для розыска и разоблачения преступника почти всегда искусство. Преступник живет в страхе, в состоянии внутренней сумятицы, когда опер делает искусные информационные выпады, впадает в панику. Иной раз такому выпаду предшествует психологическая подготовка. Вариантов несть числа. Ну вот, хотя бы такой, единственный в своем роде, безусловно, сомнительный, примененный из-за полного отсутствия улик. Задерживают по подозрению в убийстве двух братьев. Оба отказываются давать показания. Тогда их помещают в одну камеру и начинают вызывать только одного. Вызовут, но не допрашивают. Подержат час-другой и обратно в камеру. «О чем спрашивали?» говорит другой брат. «Ни о чем». «Как ни о чем?» «Так». На другой день процедура была повторена и дала ожидаемый результат. Между братьями произошла ссора, возникло стойкое взаимное недоверие, И когда на допрос вызвали того, кого до сих пор не трогали, он запирался недолго.
В благородном порыве разоблачительства наш брат журналист, кажется, увлекся разгребанием грязи, которой, конечно же, хватает в оперативной работе. Одолевали и меня сомнения: не есть ли иные приемчики отрыжка сталинизма? Но вот читаю у А. Ф. Кошко, бывшего начальника Московской сыскной полиции и заведовавшего всем уголовным розыском Российской империи, человека интеллигентного, совестливого: «Конечно, с этической стороны некоторые из применявшихся мною способов покажутся качества сомнительного, но в оправдание общепринятой практики напомню, что борьба с преступниками может быть успешной лишь при условии употребления в ней оружия, если не равного, то все же соответствующего «противнику». Да и вообще, можно ли серьезно говорить о применении требований строгой этики к тем, кто, глубоко похоронив в себе элементарнейшие понятия морали, возвел в культ зло со всеми его гнуснейшими проявлениями?»
В ЭТУ НОЧЬ НЕ СПАЛИ ВСЕ
Опер пробежал глазами показания Ольги. Взгляд его остановился на описании того, что происходило в 9 часов вечера. «В это время я обычно укладываю сына спать» прочел вслух Фаткуллин. «Хорошее выбрали время!» многозначительно добавил он. Ольга реагировала внешне спокойно. Что-то сказала четырехлетнему сыну, поправила ему штанишки.
Фаткуллин предъявил Ольге протокол задержания. Чего стоило уговорить следователя прокуратуры Кашину поставить подпись. «Мы должны будем в течение трех суток добиться признания, говорила Кашина. Для этого у нас должно быть хотя бы десять процентов. Но ведь у нас нет и процента! Одни подозрения, косвенные указания на возможную причастность и ни одной прямой улики! Вы знаете, что нас ждет, если нам придется выпустить ее?» Все трое рисковали званиями, должностями, карьерой. Но все трое расследовали уже не первое убийство. И Кашина знала: если Фактуллин с Семеновым идут на такой риск, значит, на что-то рассчитывают.
Ольге объявили, что она задерживается по статье 122-й, как лицо, подозреваемое в совершении преступления.
В изоляторе временного содержания милиционер срезал с ее платья длинные тесемки: «Не положено». «Сам пришивать будешь», сказала Ольга. «Неужели мы ошиблись?» мелькнуло у Фаткуллина. На следующее утро пришла Кашина. «Я не спала ночь. Кажется, мы закрыли невиновную». «Впереди еще двое суток», сказал Фаткуллин.