И чистейшая, клянусь кровью Девы Марии! Осмонд отправил в рот здоровенный кусок пирога с дичью, измазав жиром и без того блестящие от пота губы. Надеюсь, вы не подозреваете его во лжи?
Отнюдь, сэр священник, ответил Барлинг. Я всего лишь стараюсь ничего не упустить. Свои следующие слова он подобрал очень аккуратно: Ваш дядюшка большой любитель винограда.
Осмонд пожал плечами:
Он и правда весьма любит вино. Тут священник воздел бокал: Как и я.
Как и многие другие, подхватил клерк, и в большинстве случаев любовь
эта не имеет серьезных последствий. Но у некоторых вино замутняет разум и память. Иногда очень серьезно.
Осмонд отмахнулся:
За эти годы мой дядя уже вполне приноровился к выпивке. Бывает гораздо хуже.
Несомненно. Итак, вам неизвестно о любых других убийствах в этих краях.
Боже милостивый, Барлинг. Осмонд недовольно уставился на него. Вы же не думаете, что я открою вам нерушимую тайну исповеди?
От одной мысли об этом кровь отхлынула от лица Барлинга.
Нет, сэр священник, ни в коем случае.
Хорошо. На лице у Осмонда появилась неприятная ухмылка. Признаюсь, иногда мне ужасно хочется поделиться услышанным кумушки потом целый гол лясы точить будут. Но я, конечно, не могу. Он откусил еще пирога. Скажу лишь, что ни один человек не исповедовался в грехе убийства, священник жевал быстро и энергично, ни один за все те годы, что я поставлен здесь дядюшкой в качестве настоятеля. Да и не в чем исповедоваться-то было. Убийство Джеффри Смита положило начало кровавой бане, что устроил Линдли. С нетерпением жду, когда же его схватят. Вот тогда я с удовольствием выслушаю его исповедь, а потом мы его вздернем. И затягивать с этим никак нельзя. Чрезвычайно удобно, что вы уже здесь, Барлинг.
Не припомню, чтобы кто-нибудь так характеризовал мое присутствие, сэр священник.
Вы понимаете, о чем я, махнул рукой Осмонд. К тому же это большая честь. Я очень ценю то, как наш король Генри вершит закон. Отрадно видеть такое действенное правосудие. Он вытер жир с пальцев. Однажды и мне понадобится прибегнуть к правосудию его величества, но я молю Бога, дабы это случилось еще не скоро.
О чем именно вы говорите, сэр священник? спросил Барлинг, озадаченный неожиданными признаниями Осмонда в любви к закону. Возможно, я смогу помочь вам или что-то посоветовать.
О процедуре наследования, Барлинг, ответил священник. Когда мой дядя умрет, я буду претендовать на его владения. Он никогда не был женат и детей не имеет. Я уже составил весьма объемное прошение. Маленькие глазки Осмонда уставились на Барлинга. Но, конечно, я надеюсь, что оно не понадобится еще много-много лет. Мой дядя, лорд Клэршема, еще в полной силе. Если Господь будет милостив, сэру Реджинальду Эдгару еще нескоро придется лежать в этой церкви, с этими словами Осмонд зачерпнул полную ложку миндального пудинга.
Стук дождя по крыше заметно усилился.
Барлинг нахмурился. Путешествия по непогоде занимали гораздо больше времени и были опасней обычных. Он надеялся, что Стэнтон не заставит себя долго ждать. К собственному удивлению, клерк понял, что ему не хватает присутствия молодого посыльного, хотя обычно он никогда не искал ничьей компании.
А славный пудинг! Возьму-ка еще, пожалуй. Осмонд облизнул губы, а потом кивнул на камин и вздохнул: А ведь Дин должен был вырезать мне новую каминную доску. Теперь придется искать другого мастера. Он снова вздохнул. Страшные времена, Барлинг. Страшные.
Страшные, согласился Барлинг.
Потому что страшна была обнажившаяся перед ним алчность Уильяма Осмонда, клэршемского настоятеля, алчность гораздо бóльшая, чем та, с которой тот зачерпывал сейчас студенистый пудинг.
Тогда он въезжал сюда за Эдгаром и Барлингом в полудреме, убаюканный палящей жарой и мерным шагом коня, а в залитых солнцем полях окрест было полно народа.
Теперь же кругом царили тьма и тишина, если не считать шума ветра в вымокших кронах деревьев вдоль дороги да переклички сов. Хотя сейчас дождь стих, он явно еще долго поливал Клэршем после его отъезда. Все вокруг набухло влагой, а поля и дороги были усеяны глубокими лужами.
Плеск из-под копыт одинокого животного далеко разносился над безмолвными просторами.
Шесть дней назад он еще в глаза не видел кровавого лгуна Николаса Линдли. Шесть дней назад Бартоломью Тикер был еще жив. И Томас Дин тоже. А Кэтрин Дин еще была замужней женщиной такой же, какой тогда еще мечтала стать Агнес Смит.
Стэнтон провел рукой по лицу, пытаясь стряхнуть накопившуюся усталость, а потом сдвинул колени, подгоняя изможденного Сморчка.
Он должен рассказать Барлингу о жене и детях Дина. Клерк узнает все первым. Он, несомненно, будет недоволен, что Стэнтон ничего не рассказал родным Дина про Агнес, и пусть. Это было бы уже слишком. Барлинга-то там не было. Да, слишком. Стэнтон расскажет ему все поутру, а сейчас спать. Он устал, как же он устал И конь. Но все же посыльный понукал и понукал Сморчка, оглаживал потную шею дрожащего животного.
Они были почти на месте. А потом Сморчок рухнул на дорогу.
Стэнтон вылетел через правое плечо коня и с треском впечатался в каменистую мокрую дорогу лицом, вывернутой рукой и коленом.