Служба шла чинно. Настоятель Храма отец Кирилл был в добрых приятельских отношениях с Калединым-старшим, и в конце службы сказал доброе проникновенное слово в адрес славного семейства, которое во славу Отечества не жалело в веках ни крови, а если надо и самой жизни.
А сегодня, закончил он, в рядах русского воинства и молодая поросль Вашего славного рода, достопочтенный Максим Григорьевич.
И я верю, что у достославного отца таким же будет и наследник, которому государство российское вверяет
своё бережение и защиту. Храни Вас Бог, дети мои! А я, пока жив, всегда буду просить у него защиты и покровительства молодому воину, ждёт которого, я это точно знаю, слава великая на ратном поприще и признание всего Отечества.
Спасибо, отче, неожиданно для себя, звонко произнёс Алексей Каледин и троекратно перекрестился.
Сразу, после службы в Храме, пошли на кладбище. Все прихожане знали, что полковник не забывал свою жену и всегда, при любой возможности, бывал у неё на могиле.
Долго сидел там, выкуривал свою трубку и что-то шептал про себя, незряче уставившись в красивый гранитный памятник, со скорбящей Матерью Божией.
Дедуня Степан и сегодня всех поразил своей находчивостью и предусмотрительностью.
Только вышли за широко распахнутые ворота церкви, как он тут же вручил отцу и сыну по букету цветов. Где только и нашёл.
Отец пропустил Алексея вперёд и тот, опустившись на колено, возложил цветы к памятнику.
Мама, мамочка, всегда помню тебя. И мне всегда так тебя не хватает.
Следом за ним и старший Каледин, склонившись, дотронулся земли в изголовье обрамлённой гранитом могилки и положил свой букет, рядом с сыновним.
Видишь, мать, какой сын у нас вырос. Как бы ты радовалась ему, его успехам, и он поспешно полез в карман за носовым платком и долго держал его у заслезившихся глаз.
Дни отпуска летели быстро. Алексей побыл с отцом и на рыбалке, и на охоте. И съездили в Старочеркасскую, к старинному приятелю отца.
А за день до отъезда Алексея в училище, отец собрал в усадьбе всех своих старинных друзей-товарищей.
Дом был полон гостей. Дуняшка и ещё три казачки, нанятые для приготовления угощения, сбивались с ног, обслуживая прибывших приятелей полковника.
Был здесь и наказной атаман Всевеликого Войска Донского, старинный друг Каледина-старшего, и архиепископ, которого почтительно сопровождал настоятель местного Храма отец Кирилл, много офицеров и ветеранов всех войн, которые с большим уважением, почтительно относились к Каледину, уважая его прямоту, искренность и готовность к помощи и поддержке товарищей.
За столом, когда гомон стих, Каледин-старший обратился к присутствующим, кратко сообщил обстоятельства внеочередного отпуска своего сына, не преминул похвастать богатой шашкой, которую ему преподнёс Великий князь, через сына.
И предложил тост за величие и славу Отечества, за верных её сынов. И при этом красноречиво обвёл рукой, с бокалом, всех присутствующих.
Где-то после третьей чары, наказной атаман обратился к хозяину дома:
Хотелось бы, Максим Григорьевич, послушать старшего урядника. Пусть обскажет нам о конференции, о которой столько пишет военная печать.
И он положил, при этих словах, на стол газету «Русский инвалид» и журнал «Военный вестник», где были обширные материалы о конференции, в том числе фотография и выступление молодого Каледина.
Но это газета, и он, важно разгладив усы, продолжил, а нам бы, желательно, из первых уст услышать от её участника, обо всех деталях, о том, что говорил Великий князь.
А то мы тут, на Южных рубежах Отечества, и он капризно и чванливо выкривил губы в ехидной усмешке, может что-то не знаем и отстали от развития военной мысли? К чему готовиться-то призывает Великий князь? И где новый супостат зашевелился? Когда команду «На конь!» подавать казакам? А может и самого Государя установки какие были, и он всем телом повернулся к Алексею, выразив готовность слушать его сообщение.
И Алексей, чётко и детально, ободряемый участливым взглядом отца, доложил присутствующим основные положения вступительного слова Великого князя, изложил своё видение развития военного дела, чем вверг гостей полковника в крайнее изумление.
Наказной атаман поднял бокал и обратился к отцу Алексея:
Порадовал, порадовал, Максим Григорьевич. Достойную смену нам вырастил. Твёрдо убеждён, что далеко пойдёт отпрыск. Дай-то Бог, и он, повернувшись к Алексею, одобрительно ему подмигнул и тут же выпил весь бокал до дна за молодого юнкера.
И тот тут же, с волнением в голосе, ответил:
Благодарю Вас, Ваше Превосходительство. Я постараюсь не посрамить чести и славы рода, родной земли и заветов отцов казачества.
Долго, затем, говорили на Дону о молодом Каледине, предрекая ему славный путь в рядах русского воинства.
Последний день отпуска Алексей, ни на миг, не отлучался из отчего дома.
Отец, как о давно решённом, сообщил сыну о своём завещании, где всё, чем он владел, отписывал сыну.
Папа, родной мой, живи долго, и он прильнул губами к отцовской руке, но ты же знаешь, что у меня впереди служба, и хутором заниматься, как