- И с какого рожна полицейский нам товарищем стал? гражданин Фролов, поддержанный десятком голосов, политически грамотно решил сменить тему, уклоняюсь от обсуждения злободневного вопроса сохранности боевого оружия.
И чем я вам не товарищ? Я на социалистической платформе стою, временное правительство считаю сугубо временным явлением. Да и не полицейским
я офицером являюсь, а командиром народной милиции.
- Один хрен драконы вы и фараоны, как себя не обзывайте.
- Пролетарская милиция есть действительно народная, состоящая из всего поголовно населения, из всех взрослых граждан обоего пола, соединяющая в себе функции народной армии с функциями полиции, с функциями главного и основного органа государственного порядка и государственного управления. пока я, торжественно подняв палец вверх, громко чеканил эту цитату, в комнате стояла тишина.
- Знаешь кто это сказал? я, по-прежнему, не опускал поднятый вверх палец: Вот то-то, и оно! А кто ты, товарищ Федоров, есть против вождя мирового пролетариата товарища Ленина?
- Он что, правда это сказал?
Мне оставалось только кивнуть головой и степенно отхлебнуть из теплой кружки.
- Я, между прочим, товарищи, первых своих милиционеров набрал на улице, в основном из безногих и безруких калек, когда они с голоду умирали, христарадничали. Они у меня практически все на войне искалеченные, и девяносто процентов из крестьян, потому как им в деревне работать тяжело. я потянулся за новой сушкой, покрытой прозрачной, соляной коркой: так почему вы мне, граждане, отказываете в праве считаться товарищем? Я вроде бы одних уголовных ловлю, кто людям жить мешает. А то, что кроме пролетариев, еще и буржуев защищаю, и всяких, прости Господи, интеллигентов, так воспитали меня так, считаю я, что перед законом все равны должны быть. Или кто-то считает, что это не так?
- Диктатура пролетариата была для него состоянием, которое необходимо вытекает из чистой демократии, при преобладающем положении пролетариата высунулся вперед какой-то юноша, явно непролетарского вида: Это Маркс сказал!
- О, у вас, товарищ Федоров, в райкоме не только практики классовой борьбы, но и теоретики. И что это значит?
- Что пролетариат, при переходе к коммунистической формации, имеет право устанавливать свою диктатуру, смело и твердо
- То есть пролетариат над законом стоит? Как раньше аристократы и великие князья были неподсудны, в отличие от всех остальных? А теперь вы все стали неподсудны, я правильно понимаю?
Да, правильно. Ибо пролетариат, как самый обездоленный класс имеет право
- Но ведь вы, юноша, не пролетарий?
- Я отрекся от своего эксплуататорского происхождения и от своих родителей!
- Понятно, ну тогда извините, человек, отрекающийся от родителей для меня существовать перестает. я повернулся к Федорову: Ну а вы, товарищ председатель райкома, надеюсь от товарища Ленина еще не отреклись? Не надо громких слов. Если не отреклись, хочу взять у вас человек двадцать молодых людей в свою народную милицию, чтобы слова Владимира Ильича о поголовной службе в пролетарской милиции не пропали втуне. Давайте, завтра я часиков в десять на грузовике заеду, и вы мне передадите человек двадцать-тридцать молодых ребят для обучения. Только, чтобы были одеты подобающе, для военных занятий и при оружии. И вопрос питания их решайте сами. У меня с пайками напряженно. Будут от вас продукты будут питаться с моими милиционерами, не будет тогда сами-сами. Не прощаюсь, товарищи, завтра увидимся. не давая революционерам сообразить и найти достойный повод для отказа, я быстро вышел на лестницу и заспешил вниз.
Набрать пополнение с Московской заставы мне не удалось. Жизнь внесла в мои планы свои коррективы. Недалеко от трамвайной остановки, когда я решил, что опасность миновала, меня подстрелили. Сильный удар швырнул меня на пыльную дорожку, все тело скрючило от боли. Мое оружие сыграло со мной злую шутку я забыл, что трехлинейная винтовка прицельно бьет гораздо дальше, чем мои пистолеты и автоматы. Поэтому мне оставалось только лежать в позе эмбриона, прижав к животу приклад автомата, и надеяться, что я не потеряю сознания до того, как злые моряки подойдут ко мне, чтобы добить и обобрать. Какое счастье, что контрольный выстрел в голову тут пока не практикуют. Сквозь прищуренные веки я заметил три черных силуэта, лениво и уверенно, идущих ко мне.- Ну что, сдох? Сейчас проверим контру, пощекочем его штычкомБольше я никого не слушал, одной длинной очередью, снизу-вверх, сметя моряков с этого плана бытия.
Глава 3 Еле переставляя ноги.
Ой! рука с моего плеч, как и тряска, исчезли, осталось только ноющая боль во всем теле и сухое, как наждак, горло.
Ваше благородие! из темноты ко мне
вновь шагнула темная тень и зашептала, горячечно захлебываясь: Ваше благородие, вставайте скорей! Тикать отсюда треба!
Ты кто?
Я Опанасенко Григорий, из патрульной роты. Неужто не узнали?
В глазах темно, Гриша, ничего не вижу Что случилось?
Тикать надо, вас моряки ищут!
Ну да, в последние сутки слово «моряки» стало триггером для мобилизации последних сил моего организма, как-то мне неуютно становилось от наших встреч.