Прошу прощения, Соломон Ааронович, задумался. По условиям службы паек, оклад денежного содержания, примерно соответствующий вашему тыловому жалованию, как прапорщика. Пенсионные выплаты родным в случае вышей гибели в размере десяти годовых окладов, пенсия или трудоустройство в случае увечья.
Судя по этим щедрым условиям, дело, на которое вы меня рекрутируете очень опасное
Да бросьте, господин прапорщик. Сейчас в России просто жить очень опасно. А так работа, как работа.
Я знал, о чем говорю. Деньги сейчас вообще не играли особой роли. Как подтверждение галопирующей инфляции, Временное правительство пустило в оборот зеленоватые купюры, номиналом в тысячу рублей, украшенные в середине свастикой. А в конце лета будут запущены в печать знаменитые «керенки» блеклые маленькие фантики, на деньги даже не похожие.
Поэтому сейчас я мог обещать нужным мне людям любые денежные выплаты, так как скоро деньги потеряют свою традиционную экономическую роль, как меры стоимости и средства обращения, а на
первое место выйдут материальные ресурсы, продовольствие, и, как не грустно, вооруженная сила, которую я сейчас стараюсь приумножить.
После того, как центральная часть столицы лишилась почти тысячи милиционеров, а те, что остались на службе, не могли использовать ни автоматы, ни кирасы, ни шлемы, так как, все перечисленное было моим личным имуществом, переданным отделу милиции в краткосрочную аренду, жители богатых кварталов пережили несколько неприятных дней. Бандиты, хулиганы всех мастей и солдаты- запасники, почуяв, что власть на улицах переменилась, рванули в центр, наверстывать неполученную прибыль. Остатки милиции заперлась в своих отделениях и охраняла сама себя, единственными островками стабильности были коммерческие заведения, охраняемые суровыми мужиками с нашивками на суконных куртках «Охрана 'Справедливая Россия». А на каждом углу, как повод задуматься, висели красные листы объявлений «Охрана жилых кварталов. Работаем с домовыми комитетами. Цены умеренные, согласно прайса». Устав от грабежей и разбойных нападений, а также незаконных обысков, делегации от домов и, даже, жилых кварталов, потянулись в договорной отдел бригады охраны по совпадению, в одном здании с нашим партийным клубом.
И что я должен сделать на этих райских условиях?
Пока найти самолет, который вы сможете собрать, разобрать, взлететь и совершить посадку.
Нет, это даже не смешно. Где я возьму самолет? Это страшный дефицит!
Соломон Ааронович, не смешите мои тапочки! В городе десяток авиационных заводов, и я не поверю, что такой умный молодой человек, как вы не найдет для моего исстрадавшегося сердца маленький самолетик с крылышками мне «Илья Муромец» не нужен.
И когда приступить?
Немедленно и срок вам на выполнения поручения неделя, после чего эта затея потеряет всякий смысл, и я буду искать иные варианты.
Хорошо, я вас понял.
Ну что-ж я встал и бросил на столик купюру в двадцать пять рублей с портретом Александра Третьего: Жду от вас добрых вестей, а мне пора к нашим партийным боссам.
Господа и товарищи, стесняюсь, но все же спрошу вас вы выборы в Учредительное собрание выигрывать собираетесь?
Снова каюсь, на заседание меньшевистской ячейки (наверно так будет правильно) я проник явочным порядком, прикрываясь беспримерной бытовой наглостью жителя СССР конца двадцатого века и оскаленной мордой жутковатого Трефа, который, как выяснилось, кроме оружия, направленного в его сторону, не любит еще и людей, чинящих препятствие мне куда-то войти.
Господа из центрального комитета (не знаю, как правильно, устав партии меньшевиков мне изучать никто не давал) партии РСДРП (а этот бренд эти бородатые ребята безуспешно делят с большевиками), увидев клыкастую морду Трефа, опасливо поджали ноги под длинный стол, за которым они сидели в ряд, заняв одну сторону. Я человек не гордый уложив Трефа на «место» в дальнем углу зала, я сел за стол, напротив этих партийных деятелей и вежливо поприветствовал присутствующих.
Это кто такой? даже не поздоровавшись, заорал какой-то нервный тип, кажется Чхеидзе.
Может быть представите меня? я нашел глазами моего, единственного в этой комнате, знакомца Дана Федора Ильича.
Это, господа, тот самый авантюрист, о котором я вам рассказывал в конце мая почему-то вильну в сторону глазами бывший военный доктор.
Глава 16
Я почему-то так и подумал. господин Мартов, он же Цедербаум, сложил перед собой на стол сжатые кулаки: И чем обязаны вашему визиту?
Я не понимаю вашей агрессии в отношении меня, дорогие родственнички. я подтянул к себе один из стульев, перевернул его и сел, прислонившись подбородком на высокую спинку.
Чей вы родственник? Мартов переглянулся со своим зятем Даном.
Да вы не волнуйтесь, я не о себе, а о вас говорю. Хотя, вы же сами уже запутались, кто вы есть на самом деле
Вы черносотенец? насупился Дан.
Не надейтесь, уважаемый Федор Ильич, я самый натуральный социал-демократ, хотя вы мне в праве им считаться, почему-то отказываете.
Мы вам не отказываем, считайте себя кем хотите, милостивый государь
Вот и договорились, товарищ Дан я считаю себя социал-демократом и рад приветствовать в вашем лице старший товарищей по партии.