И вот солнечное, яркое, майское утро. Пригород Москвы. Ферма Якова Васильевича. Нежная зеленая травка.
Загон, огороженный стальными перекладинами. Толпа зрителей вокруг, со смартфонами в руках, с чипсами и пивом. Вечно орущие дети. Операторы с камерами, парящие над нами дроны.
Бык меньше, чем я его себе представлял. Ниже в холке, но какой-то резвый. Рога тонкие и острые. По договоренности, подпилен должен быть один из них. Правый. Значит, левый от меня.
Я стою в кимоно, подвязанном черным поясом. Босой, на голове белая повязка с японскими иероглифами: «несокрушимый».
Когда я встал в боевую стойку кумитэ дачи, быку это не понравилось. Он нагнул голову, нацелил на меня рога, злобно фыркнул, ударил копытом о землю.
Что-то не так. Это точно тот бык, Пофигист? Только я подумал об этом, как зверь ломанулся ко мне со всей скоростью, на какую был способен.
Я ушел в сторону и успел схватить его за рога. Бык мотнул головой в сторону, чтобы высвободиться, и чуть не вырвал мне руки из туловища. Что за силища! Как будто я пытался удержать на месте груженый самосвал.
Мама, а когда коровка прикончит дядю? спросил детский голос где-то неподалеку. Прямо сейчас?
Надо же, какие кровожадные сейчас пошли дети. Я вцепился в рога быка мертвой хваткой и пытался устоять на ногах, но зверь оказался слишком силен. Он снова мотнул головой, теперь в другую сторону, потом потащил меня вперед. Я еле успел зацепиться ногами за землю, но бесполезно.
Бык толкнул меня головой вперед. Я пытался повалить его на ходу, но с тем же успехом мог уронить скалу. Бык словно был собран из гранита. Он снова толкнул меня и я не удержался. Упал, а бык наклонился и начал остервенело бодать меня и пинать копытами.
Зрители закричали от ужаса. Я пытался прикрыться руками и откатиться в сторону, но куда там! Я словно угодил под скоростной поезд и он тащил меня по рельсам, стараясь раздавить голову и корпус. Больно, очень больно.
Остановите его! закричал кто-то в стороне. Я узнал голос Якова Васильевича. Что-то его не было видно во время выгона быка. Видимо, приехал только сейчас. Колян, придурок, куда ты смотрел? Это же не Пофигист, это Отморозок. Он сейчас особенно буйный.
Я откатиться в сторону, но бык не отставал. Все мое тело представляло из себя океан боли. На мне не осталось живого места. Словно в тумане я вдруг понял, что не ощущаю больше толчков быка, а вокруг столпились люди.
Рыжее пятно с рыданиями бросилось ко мне и я почувствовал влагу на лице. Ах да, это же Света.
Милый, милый повторяла девушка.
Врача, позовите врача! исступленно кричал Стас, но я не мог различить его лица.
Да разве тут врач поможет, сказал кто-то в толпе. Бык его раз десять насадил на рога. Это же
Но я уже не слышал его голоса. Окружающий мир и так был почти неразличим, виднелся мешаниной темных и светлых пятен. Голоса смешались в единую беспорядочную какофонию звуков. Затем все вокруг подернулось черной дымкой и я потерял сознание.
Мир обрел четкость и объем. Я поморгал глазами, пытаясь сосредоточиться и понять, что случилось. Принял сидячее положение и огляделся.
Ничего не понял. Как я очутился в этом большом подвальном помещении с бетонными колоннами посередине. В углу боксерский ринг, висят «груши», в другом углу штанги и гантели. У потолка с одной стороны прямоугольные окна, сквозь которые в душный зал пробивался свет и свежий воздух.
А еще вокруг столпились парни в ги, униформе для занятий боевыми искусствами,
которые у нас часто ошибочно называют кимоно. Длинноволосые, светлокожие, удрученные. В основном, белые пояса. Только немного странные, разного покроя. Как будто их сшили в разных местах. Или даже самостоятельно.
Ну, очухался, Ермолов? пробасил мужской голос рядом. Как голова?
Я обернулся и почувствовал, как в голове взорвалась вспышка боли. Слева сидел бородатый мужик, тоже в ги, которое я по привычке тоже иногда называл кимоно. Черный пояс. Лет сорока, темноглазый, лицо тонкое и чуть вытянутое. Худой и высокий. Незнакомый.
А ведь я в Омске всех тренеров знаю.
А где бык? спросил я, не обращая внимания, что тренер назвал меня незнакомой фамилией. Где я?
Осмотрел себя, никаких ран на теле. Вот только руки не совсем мои. Молодые, сильные, с обкусанными ногтями, костяшки ободраны. Мозолей почти нет, а ведь у меня на кулаках большие наросты от многолетних набивок досок и кирпичей.
Что за чертовщина? спросил я и оглядел свое тело. Заглянул под синюю плотную куртку, больше похожую на самбовку. Это же и впрямь не мое тело. Мускулистое и поджарое, молодое, гладкое. Кто это?
И голос не мой. Что тут происходит?
Быка какого-то вспомнил, зашептались в толпе. Бредит уже.
Э, Ермолов, успокойся, басистый мужик схватил меня за плечо. Такое бывает после травмы. Ты меня видишь? Хорошо слышишь?
Что происходит? Почему он называет меня Ермолов? Я потряс головой и постарался сосредоточиться.
Все хорошо, позитивно ответил я. По сравнению с тем, что я ожидал увидеть после схватки с буйволом, я и в самом деле чувствовал себя неплохо. Только голова и шея сильно болели. Особенно основание шеи. Мне надо посидеть чуток.