Сделав еще один шаг, я приказал Степану не придерживать меня. Убедившись, что могу не только стоять самостоятельно, но и перемещаться маленькими осторожными шаркающими шажками, я велел денщику принести зеркало. Вскоре он приволок небольшое в медной рамке, позеленевшей от патины. И я впервые увидел себя другим. Из отражения на меня смотрело лицо сильно осунувшегося и обросшего бородой брюнета. Скорее молодого, но давно уже не юнца. Впрочем, я в своей прошлой жизни тоже был брюнетом, вот только глаза мои были карими, а не серыми стального оттенка, как у Андрея Волконского. Да и лицо у меня раньше имелось более круглое и простоватое, а теперь стало удлиненное с прямым носом, а не с курносым, как раньше. Рот несколько уменьшился, а губы теперь у меня стали более тонкими. Зубы порадовали, потому что сохранились ровными и белыми, несмотря на то, что, лежа в коме, я их, конечно, ни разу не чистил.
Мою новую внешность нельзя было назвать какой-то уродливой или отталкивающей, если не считать уродством левую скулу, натянутую хирургом в сторону раны, отчего казалось, что левый глаз у меня окосел. Впрочем, косящий глаз можно будет скрыть за очками. Здесь они уже не диковинка, раз их носит, например, мой дружище Пьер Безруков. А сам шрам от раны можно потом попытаться замаскировать, отрастив густые бакенбарды, которые, кажется, тут сейчас в моде. В целом же, правильные и вполне мужественные черты княжеского лица меня устраивали. Так что никакого шока от новой своей внешности я не испытал, будучи уже готовым морально к подобным изменениям собственного облика. Далеко не худший вариант. Женщинам понравится.
Немного приободрившись, я снова вернулся к мыслям о побеге из плена. Бросив взгляд в окно, я заметил, что хлопья снега, касаясь земли, тают, не создавая настоящего снежного покрова, а лишь размачивая почву. Земля пока еще здесь в Моравии не подмерзла. И потому передвигаться на санях пока не представляется возможным, даже если удастся каким-то чудом раздобыть лошадей. Да и обычная телега в распутицу неминуемо завязнет. Если только верхом попробовать отсюда уехать?
Вот только я еще слишком слаб, чтобы удержаться в седле, да и война продолжается вокруг. Так что трудности предстояли немаленькие. Хотя, с другой стороны, я все-таки не был заперт в темнице. Да и не один я здесь оказался, а с верным человеком, обладающим опытом боевых действий. Пусть Степан тоже подранок, но сейчас он может больше, чем дохляк, вроде меня, только что вышедший из комы. И потому я подозвал его и шепотом рассказал про необходимость побега.
Не знаю, ваша светлость, как такое получиться может. Надо бы нанять людей и лошадей раздобыть, да и провизию нужно прикупить на дорогу, а денег нету. Еще и подорожную грамоту какую-нибудь хорошо бы найти, чтобы на заставах показывать, когда будем проезживать, а то тылы французской армии повсюду на перекрестках дорог, да возле мостов инвалиды охраняют, проговорил Степан.
А если нам не по дорогам пойти, а через леса напрямик попробовать? предложил я.
Тогда и через здешние горы перебираться придется, ваше высокоблагородие, а горные перевалы тоже охраняются французами и их союзниками, сказал Коротаев.
И я вспомнил, что здесь в Моравии вокруг нас находятся Судеты. Горы, конечно, не самые высокие. Тем не менее, некоторые их вершины на полтора километра возвышаются. И в моем нынешнем состоянии такие преграды я вряд ли преодолею. Ведь пробираться придется горными тропами в обход перевалов, охраняемых войсками противника.
Как ни крути, а получается, что надо сперва мне сил набраться, а уже потом о побеге думать. К тому же, имелась и надежда, что обменяют меня на какого-нибудь француза, угодившего в наш плен. Вот только для этого надо известить французские оккупационные власти о том, что я все-таки не умер, а, наоборот, выздоровел. Потому я приказал Степану снова найти мельника, чтобы попросить у него канцелярские принадлежности для написания писем.
Мельник ушел работать на свою мельницу. Он пришел только часа через три, когда уже за окном
потемнело, неожиданно сообщив, что какая-то местная пани Иржина желает видеть русского князя. Удивившись такому известию, я спросил:
Кто такая?
Она вдова здешнего помещика, живет в замке на горе над деревней, сказал Степан.
И как она узнала, что я пришел в себя? удивился я еще больше.
Деревня маленькая. Слухи быстро разносятся. Слуги вдовы сегодня брали муку с мельницы, а работники мельника только и говорят между собой о том, что вы пришли в себя, ваше высокоблагородие. Им уже служанка мельника сказала, Регина, которая одежду вам приносила, на мельнице ее братья работают, объяснил Степан.
А ты что же, уже и моравскому говору научился, раз понимаешь, что именно про меня они говорили, а не про кого-нибудь другого? задал я вопрос денщику.
Он ответил, немного смутившись:
Они же ваше имя называли, а другого человека по имени Андрей в этой деревне нету. Тут всего две дюжины дворов.
Интересно, зачем я понадобился этой особе? снова спросил я.
Этого, ваша светлость, я не знаю, пробормотал Коротаев.