Шрифт
Фон
свод заставляет дрожать, и ярче сияют вершины
210 неба, а также врата, сокровенным цветущие цветом.
Велено всем замолчать, и в страхе стихает собранье.
Начал Юпитер с небес в священных речах содержался
непререкаемый вес, и рок подчинялся глаголям.
«На преступленья земли и в злобе злодейств ненасытный
смертный ум досадую я. Доколе преступных
вынужден буду карать? Претит грозиться дрожащей
молнией; кроме того, Киклопов руки устали
мощные, да и огни в эолийских кузницах гаснут.
Вот почему я стерпел бесчинство при мнимом вознице
220 Солнца коней в пожар от колес, заблудившихся в небе,
и допустил оскверненье земли фаэтоновым прахом.
Попусту все даже то, что ты могучим трезубцем,
брат мой, просторам морским сверх меры разлиться позволил.
Ныне решил я дома покарать, которым рожденье
некогда сам же и дал: один на персеевы Арги
дом разделился, другой произвел аонийские Фивы.
Ум неизменен у них: для всех погребение Кадма
памятно; мало того, не раз, покидая глубины,
гнев Эвменид их казнил за страшные промахи в рощах,
230 радость зловещую их матерей, и богов преступленья,
впрочем, о них умолчу. Не хватило бы дня мне и ночи,
если б о нравах решил нечестивого рода поведать.
Вот в покои вступил отцовы негодный наследник
и возжелал осквернить безвинное матери лоно,
сам к истокам своим чудовище вновь возвращаясь.
Правда, пожизненным он наказаньем расчелся с богами,
света лишившись навек и более нашим эфиром
не наслаждаясь; но вот без меры преступные дети
взор попирают слепой. И немедленно мстительный старец
240 верный приносит обет. О, мрак твой, мрак заслужил твой
мести Юпитера! Что ж, учиню преступным державам
новые распри: весь вознамерился я уничтожить
с корнем гибельный род. Пусть семенем битвы мне будет
тесть Полиника Адраст и им заключенные браки
без одобренья богов. Но город мной будет наказан
с этим и тот заодно: сокрывшего в сердце коварство
Тантала я не забыл и ужасного пира обиду».
Рек всемогущий отец. Но, речью ужалена больно,
скорбью нежданной круша запылавшее сердце, Юнона
250 так возразила ему: «Не мне ль, не мне ли велишь ты
в битву вступать, справедливейший бог? Ты знаешь, Киклопов
кладку и скипетр молвой прославленного Форонея
я и мужами храню, и опекою; правда, бесстыжий,
смертной дремой ты унял охрану телицы фаросской
и, золотой, проникнуть сумел сквозь стены твердыни.
Лживые ложа прощу, но тот ненавистен мне город,
где ты в обличье своем появлялся, где вышнего ложа
знаки! громами гремел, Юноны молнии бросив!
Фивам за дело платить, но Аргам, врагам их, за что же?
260 Впрочем, уж если таков раздор на священной постеле,
можешь и древние ты истребить Микены, и Самос,
Спарту снести до основ! И нужно ли праздничной кровью
рдеть алтарям супруги твоей и смолою куриться
утренних стран? О, пусть жгут жертвы в мареотидском
Копте, пусть медью гремят над током тоскующим Нила!
Если ж народам избыть провинности древние должно,
если тревожит тебя запоздалое это решенье,
что устарел сей век, каких ожидаешь ты сроков,
чтобы злодейства земли отменить и время исправить,
270 вспять обратив его ход? Начни же немедля вот с этих
мест, по которым течет проходящей под морем волною
вдаль за своею Алфей устремленный сиканской любовью;
здесь, лишившись стыда, Аркадцы твой храм основали
в проклятом месте, а там Эномая марсовы оси,
там же и кони его, которым под Гемом у гетов
лучше пастись, и брошенных в прах, погребенья лишенных,
стынут тела женихов до сих пор. Но мил тебе в храмах
здешних почет, мила преступная Ида и даже
вымысел Крита твоя могила! Так дай утвердиться
280 в городе Тантала мне! Избавь от битвенной бури
и пощади породу твою: ведь много безбожных
стран у тебя от зятьев-преступников страждут не меньше!»
Так скончала, смешав с мольбою упреки, Юнона.
Ей Юпитер в ответ не грозно, хотя и сурово
так отвечал: «А я и не думал, что ты благосклонно
примешь то, что я о твоих вполне справедливо
Аргах решил, ведь и Вакх с Дионой, я в этом уверен,
многое в пользу Фив, была бы воля, дерзнули
молвить, да им не дает пред нашим могуществом трепет.
290 Но леденящей водой и гладью стигийского брата
я поклянусь, и навек неизменною клятва пребудет:
просьбы ничьи меня не склонят! Итак, легкокрылый
отпрыск килленский, лети стремительных Нотов быстрее
через прозрачный эфир и, в мрачное царство спустившись,
дяде скажи: Пускай в поднебесье подымется старец,
Лаий, принявший смерть от сына и на берег дальний
Леты не взятый еще уставами бездны Эреба,
и повеленья мои донесет до чудовища-внука:
пусть он брата, что ждет в изгнании, гордый аргосским
300 гостеприимством, вдали от хором вожделенных удержит
и вероломно черед не признает царственной чести".
Так начнется их гнев, а за ним учиню остальное».
Тотчас Атлантиад подчинился родительской речи:
вмиг к оконечностям ног привязал крылатую обувь,
кудри покрыл и сияние звезд убором умерил,
ветвь десницею сжал, которою гонит он сладкий
сон и наводит его, а также в Тартара сумрак
сводит тени и вновь в обескровленных дух пробуждает;
ринулся и задрожал, дуновением легким охвачен,
310 но не замедлил пронзить пустоту высоким полетом
и преогромной дугой заоблачный путь свой означил.
Тою порой, потеряв бездомный изгнанник отчизну,
Шрифт
Фон