и молодые люди пошли к Херею, начальство же и члены городского совета направились вслед за Гермократом. К дому невесты приблизились сиракузские женщины, явившиеся проводить ее к ее жениху, и по всему городу раздалось пение свадебных песен, улицы наполнились венками и светочами , окропились вином и благовониями наружные двери домов. Для сиракузян то был день еще большей радости, чем праздничный день победы.
Девушка же, ничего о происшедшем не знавшая, лежала на своей постели, накрывшись с головой платком, и молча плакала. Но приблизилась няня к ее кровати и сказала ей:
Дитятко, встань! Наступил всем нам желанный день: за тобой пришел город вести тебя к жениху.
Дрогнули ноги тогда у нее и сердце застыло.
Не ведала ведь она, за кого выдают ее замуж. Пропал у нее тотчас же голос, перед глазами разлился мрак, и она почти что лишилась жизни: окружавшие принимали это за проявление чувства стыдливости. Но только успели ее нарядить служанки, как родители, оставив толпу за дверью, ввели в комнату к девушке ее жениха. Херей бросился к Каллирое и принялся целовать ее, Каллироя же, узнав любимого, вновь просияла вся, как вспыхивает в потухающей лампе свет, если подлить в нее масла, и красота ее возросла. Когда же вышла она к народу, охватило всю толпу изумление, такое же, в какое ввергнуты были бы те охотники, которым в пустынной местности предстала бы Артемида . Многие из присутствующих встали перед ней даже на колени. Дивились все Каллирое, и все прославляли Херея. Такою представляют поэты и свадьбу Фетиды на горе Пелионе. Но, как там, говорят, Эрида, так некое выискалось и здесь завистливое божество.
Первым взял слово молодой итальянец, сын тирана регинцев . Сказал он так:
Если бы вступил в этот брак не он, а кто-нибудь из нас, то меня бы это не возмутило, потому что как и в гимнастических состязаниях, так же точно и здесь должен из числа состязающихся победить кто-нибудь один. Но тут, где нас затмил человек, добившийся брака без всякой затраты труда, я подобного издевательства стерпеть не могу. Мы изнуряли себя бессонными дежурствами у ее дверей, ухаживаниями за ее кормилицами и ее служанками и посылкой подарков нянькам! Как долго находились мы в рабстве! Всего же тяжелее то, что мы возненавидели друг друга как соперников в деле любви. В то время как состязались между собой цари, он, развратник, бедняк, ничтожество, взял без борьбы победный венок. Пусть же одержанная победа окажется для него бесполезной! Давайте обратим жениху его свадьбу в смерть!
Все одобрили эту речь, возразил же на нее один лишь тиран акрагантский .
Не из чувства расположения к Херею мешаю я, так сказал он, осуществлению этого замысла, а по соображениям некоторой безопасности: не забудьте, что Гермократ противник не легкий, так что открытая с ним борьба для нас невозможна. Лучше действовать хитростью. Ведь и власть тирана добываем себе мы чаще коварством, нежели силой. Выберите меня в стратеги на войну с Хереем, и я обещаю расторгнуть его брак. Ибо против Херея вооружу я Ревность, которая, взяв Эрота себе в союзники, наделает много вреда. Каллироя уравновешенна, и низкая подозрительность ей неведома; Херей же, поскольку воспитание свое он получил в гимнасиях и не лишен знакомства с грехами юности, легко может, если возникнут в нем подозрения, в юношескую впасть ревность. А подойти и поговорить с ним нетрудно.
Не успел он окончить, как предложение его уже было принято всеми единогласно, и дело поручено было ему как человеку, способному на любую хитрость. И вот, приступил он тогда к осуществлению следующего рода выдумки.