Зачем ему львы? Сега не знал. Но его тянуло к ним так же, как до этого тянуло просто в лес. Львы были могучими, лес необъятным
На следующий день Сега ушел к лесной дороге ранним утром. Широкие лучи резали зеленый воздух. Трава была в росе, и тапочки у Сеги промокли. Камень тоже был сырым, но Сега лег на него и уже не дрожал.
Он ждал львов до обеда, а потом проголодался и пошел домой. Дома его заперли до вечера.
На третий день, прождав часа два, Сега заметил, как у дороги закачалась трава. Что-то рыжее и лохматое мчалось прямо на него. Сега крикнул и успел выпустить две стрелы. Обе они впились в коричневый сосновый ствол. Сега увидел, как дрожат у них белые перья, и зажмурился.
Зачем ты хочешь убить мою собаку?
Сеге показалось, что это заговорила самая большая сосна. Такой густой и громкий был голос. Сега открыл глаза.
Рыжая собака стояла в десяти шагах. Она посмотрела на Сегу и залаяла, не двигаясь с места.
Снова раздался голос. Сега повернулся на спину. Он лежал на камне, а над ним стоял человек в серой рубашке, в черных штанах с широким поясом и высоких сапогах. Он был похож на охотника, только не хватало ружья.
Ну-ка, зачем? повторил человек.
Я думал, что это лев, шепотом сказал Сега. Я испугался. Я не хотел стрелять.
Конечно, он не хотел стрелять. Хорошо, что это оказался не лев.
Человек засмеялся. Он смеялся долго, и Сега успел подняться. Теперь он сидел, свесив с камня ноги, а охотник все смеялся.
Здесь нет львов, сказал он. Здесь нет зверей крупнее белки. Но и белок стрелять нельзя.
Я не буду, выговорил Сега. Но здесь должны быть львы. Они приходят сюда из Африки.
Африка далеко, возразил хозяин рыжей собаки.
Ну и что? У них лапы сильные, не то что Он посмотрел на сапоги. Не то что у людей.
Все равно, сказал человек. Африка очень далеко. Здесь нет львов, поверь мне. Я ведь здешний лесник.
Сега думал, что все лесники носят бороды, а этот был даже без усов. Молодой.
Правда? недоверчиво пробормотал Сега.
Да, сказал лесник. Он уже не смеялся.
Сеге стало очень грустно. Подошла рыжая собака и лизнула ему ладонь. Это была, наверное, очень хорошая собака. Но она не была львом
Прощай, охотник, сказал лесник и пошел вверх по холму. Собака пошла за ним
Сега уходил из опустевшего леса. В березняке его встретили Мишка и Владик. Мишка ухватил Сегу за майку и треснул кулаком между лопаток. Это было не очень больно, и Сега стерпел. Мишку и его друга он презирал.
«Вруны, хотел сказать он. Трепачи!» Он мог сказать и что-нибудь другое. Мало ли обидных слов со звонкой и раскатистой буквой «р».
Но Сега не произнес ни одного слова.
Ему не хотелось говорить.
Если хоть еще когда-нибудь сбежишь, с надрывом начал Мишка. Если хоть еще ты
Глядя под ноги, чтобы не запнуться о корни, Сега равнодушно сказал:
Не сбегу я
Зачем? Все равно они не придут. Желтые косматые львы не придут на дорогу у большого плоского камня, и ветер не будет запутывать в гривах у них коричневые иголки. И веселые глупые львята не будут катать в траве колючие шишки
А может быть, они придут?
Может быть, они все-таки придут, если пойти встречать их не к повороту дороги, а туда, где стальные мачты-великаны держат на раскинутых руках повисшие от тяжести провода?.. За дальнюю просеку
ПУТЕШЕСТВЕННИКИ НЕ ПЛАЧУТ
У Володьки пропала собака. Все мальчишки с маленькой улицы Трубников знали, что у него потерялась собака. И жалели. Жалели рыжего Гермеса, потому что привыкли к нему очень давно: еще до того, как он стал Володькиным псом. Жалели Володьку, потому что он был неплохой парнишка, хотя немного плакса.
Впрочем, о том, что он плакса, мальчишки сами не догадались бы. Это сообщил Володькин дядя Виталий Павлович, тоже проживавший на улице Трубников. Он подвел Володьку к ребятам, которые у соседних ворот колдовали над разобранным велосипедом, и сказал:
Послушайте, доблестные рыцари. Возьмите этого отрока в свою компанию. Он человек неплохой. Правда, немного плакса, а все остальное на уровне.
Сашка Пономарев (Володька тогда еще не знал, что его Сашкой зовут) вытряхнул на масляную ладонь подшипники из втулки, посчитал шепотом, затем рассеянно глянул на дядю и на племянника.
А пускай, сказал он. У нас приемных экзаменов нет.
Дядя Володя коротко сжал Володькино плечо: «Оставайся», и ушел. Он считал, что суровые законы мальчишеской компании пойдут Володьке на пользу.
Но никаких суровых законов не было. Володьку попросили подержать колесо, пока собирали втулку и надевали цепь, потом дали прокатиться на отремонтированном велосипеде (все катались по очереди). Потом спросили, как зовут.
И уж совсем потом, когда был вечер, маленький Сашкин брат Артур спросил без всякой насмешки, а просто с любопытством:
Почему твой дядя Витя говорит, что ты плакса?
Володька увидел, как Сашкина ладонь поднялась для подзатыльника глупому Артуру, но нерешительно остановилась. Мальчишки молчали. И было непонятно, осуждают они неделикатного Сашкиного брата или ждут ответа.
И Володька сказал просто и честно:
Я знаю, он сердится. Я при нем разревелся, когда с родителями прощался. Они в Крым уезжали, а меня сюда отправили А он слез не любит.