Я всегда рисую с натуры, солидно сказал Вовка. Утром я вышел подышать свежим воздухом. Ты, конечно, еще дрыхнул Я вышел, а он сидит. Потом стал какой-то щепкой играть, развеселился. У калитки, где лужа. Я посмотрел и набросал для разминки Ничего?
А где он сейчас? Вовка! Где? отчаянным голосом спросил Уголек.
Ушел, развел руками Вовка и снова между прочим кивнул на рисунок: Ну как?
Ушел. Эх ты
Вовка, видя, что Уголек воздерживается от оценки его произведения, надул губы.
Славная псина, грустно сказал Уголек. Чья же она?
Может быть, ничья. Ведь без ошейника.
Правда! Вдруг ничья? Может, потерялась
Полыхнув нарядным цветастым платьем, к машине проплыла Вовкина мать.
Вовочка, мы едем.
Ну, пока, сказал Вовка-художник.
Ты не знаешь, как его звать? глупо спросил Уголек у захлопнувшейся дверцы.
Машина выпустила синий дымок и укатила со двора.
Собак воспитывают с детства. Злоключения Вьюна
Уголек шел домой с опаской. Но мама уже отыскала и ручку от мясорубки, и веревку. А порванный провод от утюга она еще не видела. Поэтому она не вспомнила о пистонах, и Уголек не получил ни шлепков, ни подзатыльника. Мама весело велела ему смыть с себя мазут и садиться обедать. А сама стала собираться в клуб. Она спешила на занятие оперной труппы. Мама всегда куда-нибудь спешила: то на работу, то в вечерний институт, то на репетицию.
Не хочется есть, сказал Уголек. Он и думать не хотел о еде. Он думал о щенке.
Уголек вздохнул и позвал:
Кис! Вьюн! Иди сюда, морда.
Бедное животное, жалобно сказала мама. Ты, Уголек, ненормальный
Но это была неправда. Голова Уголька работала отлично. Он даже закончил второй класс без «троек». «Тройку» вывели только по рисованию. Уголек не меньше других любил гонять футбол, прыгать с сарая и лазить за малиной в огород Курилыча. То есть он был вполне нормальным человеком.
Но у него была страсть: он бредил собаками.
Конечно, есть люди, которые равнодушны к собакам. Есть даже такие глупцы, которые боятся собак. Эта повесть не для них. Им не понять человека, в груди которого бьется сердце, полное любви ко всем собакам на свете: к лохматым городским дворнягам, к мужественным пограничным псам, к смелым караульщикам овечьих стад, к благородным представителям охотничьих пород и даже к бесприютным динго жителям австралийских степей.
Конечно, если бы имел Уголек свою собаку, он излил бы любовь на нее одну.
Но не было собаки.
В прошлом году, летом, Уголек чуть не стал самым счастливым.
Он шел с мамой в соседний гастроном и у крыльца магазина увидел пса.
Пес был большой и пегий. Он линял, и шерсть висела клочьями на худых боках. У него была добрая розовая пасть и чудесные коричневые глаза.
Ох, какой ты выдохнул Уголек. Он медленно поставил на асфальт сумку с банкой для сметаны.
Он сел перед псом на корточки.
Боря! воскликнула мама и певуче застонала.
Сидя на корточках, Уголек был ниже собаки. Пес перестал зевать. Веселыми глазами он посмотрел на Уголька и, поднимая пыль, заколотил по асфальту тяжелым хвостом.
Псина. Милая, сказал Уголек. Он притянул к себе мохнатую голову с полувисячими ушами и прижал ее к плечу. Милая псина облизала Угольку ухо. Сердце Уголька от радости запрыгало, словно крышка на кипящем чайнике.
О-о, проговорила мама издалека, потому что боялась собак больше, чем мышей и скарлатины. О-о Не прижимай это чудовище.
Чудовище облизало Угольку второе ухо.
Пока сын обдумывал, какой угол в квартире лучше подойдет для собаки, а мама выбирала место, чтобы упасть в обморок, на крыльце раздалось постукивание. Из магазина вышел человек с седой щетиной на подбородке и деревяшкой вместо левой ноги.
Балалай, сипло позвал он.
Балалай бросил Уголька, медленно поднялся и описал вокруг хозяина ленивую орбиту. Как большая планета вокруг светила. Светило, что-то бормоча, прятало в кармане зеленое горлышко поллитровки.
Уголек молчал. Но в его черных глазах» наверно, была такая тоска» что человек решил снизойти до разговора.
С тобой Балалай не пойдет. Н-не пойдет, сообщил он, уперев в Уголька мутноватый взор. Ты собаку с детства воспитывай с дет-ст-ва. Тогда пойдет. Потому что преданность в ней. Вот я последние штаны отдам. А собаку н-ни за что
Видимо, он собрался произнести длинную речь о собачьей преданности, но мама, оправившись от потрясения, схватила Уголька за локоть и увлекла от опасного места
Итак, собаки не было. Был только пожилой кот Вьюн, прозванный так за то, что в молодости отличался изяществом и грациозностью.
Собачья жизнь не для котов. Коты созданы для того, чтобы по ночам дурными голосами орать на крышах, днем спать на солнце, утром и вечером воровать на кухне молоко и рыбу, а в свободное от этих занятий время изредка ловить мышей. Вьюн считал такой образ жизни совершенно правильным. Уголек считал иначе.
У него не было верного пса, который бы вытаскивал хозяина из кипящей морской пучины, шагал с ним по ледяным арктическим пустыням, помогал в охоте на носорогов и ловил шпионов. Зато у нашего Уголька было богатое воображение. А с помощью воображения нетрудно сделать из кота собаку.
Начались для Вьюна тяжелые дни. Через неделю он похудел и стал тонким, как в юности. Он сопротивлялся. Он показывал когти. Но через месяц Вьюн понял, что для собственного благополучия следует ходить на цепочке, не упираясь, и становиться на задние лапы, как только этого захочет упрямый хозяин. В общем, он многое понял.