Тоник исподлобья взглянул на приезжего, но тот спрятал лицо за большой кружкой и торопливо глотал горячий чай. «Факт, пускал», решил Тоник, но промолчал.
Мы еще с тобой поговорим, предупредила мама, но было ясно, что гроза прошла.
В соседней комнате кто-то стал царапать дверь. Герман Иванович поднялся и впустил крупного серого щенка. Одно ухо у щенка наполовину висело, другое было острым, как стрелка.
Барс проснулся. Знакомьтесь.
Тоник тихо чмокнул губами. Щенок подбежал, ухватил Тоника за штанину и весело замотал головой. Он решил, наверно, что так надо знакомиться.
У него какая порода? спросил Тоник. Лайка? А вы с Севера приехали? Я догадался сразу. А вы видели айсберги?
Герман Иванович серьезно посмотрел на Тоника.
Нет, айсбергов я не видел, ответил он. Очень хотелось увидеть, но до сих пор не приходилось.
Вечером Тоник, Тимка и Петька, сосед Тоника по квартире, сидели в палисаднике перед Тимкиным окном. Тоник рассказывал про Германа Ивановича.
Веселый такой. Он с папой в одном институте учился. Биолог-охотовед. Сейчас из экспедиции в Москву возвращается и решил нас навестить.
Там, на Севере, наверно, полярная ночь, с завистью сказал Петька.
Нет, он говорит, что солнце бывает. Только оно низко стоит. Красное и большое. Когда летишь, солнце ниже самолета.
А он на самолете прилетел?
Тимка с сожалением взглянул на Петьку:
Чему вас учат в первом классе? Пароходы по льду не плавают.
Петька понял, что ляпнул глупость, и от досады стал сбивать с веток мелкие сосульки.
А тебе повезло, Антон, вспомнил вдруг Тимка. Если бы не этот ваш знакомый, влетело бы за твой самолет.
Тоже уж Про всякий пустяк в дневнике писать, сказал Тоник.
Конечно. Вот у нас Ленька Кораблев живого воробья на уроке выпустил, и то ничего. Только из класса выгнали.
Воробья? спросил Петька.
Ну и Леньку, конечно. А в дневник не писали.
Хорошо вам, пятиклассникам, вздохнул Тоник.
Ага Только пришлось Леньке брать пальто в раздевалке и полчаса по улицам ходить, чтобы завуч не поймал в коридоре. А знаешь, какой мороз был!
Подумаешь, мороз! Герман Иванович недавно прямо в снегу ночевал. В тайге. У него спальный мешок есть, большущий. Сверху брезентовый, а внутри меховой.
Петька оставил в покое сосульки и придвинулся ближе. У Тимки заблестели глаза.
Настоящий?
Тоник презрительно промолчал.
Поспать бы в нем, а?
Я и так весь день про это думаю, соврал Тоник, удивляясь, как такая мысль раньше не пришла ему в голову. Иметь под боком настоящий спальный мешок и не переночевать в нем!
Тимка мечтательно продолжал:
Мы бы вдвоем в него залезли. Будто ночевка на льдине Не разрешат?
Где там! Тоник уныло махнул варежкой. Да тут еще этот дурацкий дневник
Тимка наморщил лоб так, что брови уползли под шапку.
Головы у вас есть?
Есть.
Значит, надо думать.
В девять часов Тимка пришел к Тонику. Он сказал, что отец у него работает во вторую смену, сестра Зинаида ночует у подруги, а ему спать одному в пустой квартире как-то скучновато.
Где же тебя устроить? задумалась мама. На диване будет спать Герман Иванович. На раскладушке вдвоем с Тоником вы не поместитесь. Может быть, на полу?
А знаешь, Тоник с серьезным видом почесал затылок, если так сделать: Тимку на раскладушку, а для меня попросить у Германа Ивановича этот, как его спальный мешок?
Еще новости! воскликнула мама.
Да вы не бойтесь, Зоя Петровна, сказал Герман Иванович и подмигнул Тонику. Блох в мешке нет.
Мама сделала вид, что совсем не думала про блох, и пошла за простынями, чтобы постелить их внутри мешка.
Ребят поместили в маленькой комнатке, дверь которой выходила прямо на лестницу.
Пора, прошептал Тимка, едва был погашен свет и в квартире наступила тишина. Ну-ка, подвинься.
Печально скрипнула покинутая раскладушка, и Тимка штопором ввинтился в спальный мешок.
Простыни выкинуть, заявил он. В снегу с простынями не ночуют.
Они выкинули простыни и несколько минут прислушивались к тишине. Вдруг в коридоре раздалось осторожное шлепанье босых ног. Кто-то сказал свистящим шепотом в замочную скважину:
Тоник, открой, а?
Петька. Чего ему надо?
Тоник скользнул к двери и открыл, стараясь не скрипнуть. В полумраке он увидел две маленькие фигурки, завернутые в одеяла.
Вам чего?
В мешок, сказал Петька.
Дубина! Марш домой! прошептал из мешка Тимка.
Я тоже хочу в мешок, хнычущим голосом сказала вторая фигурка. Это был пятилетний Петькин брат Владик, прозванный Кляксой за постоянное нытье.
Не влезем же! А Клякса-то еще зачем?
Не отстает, рева.
В соседней комнате раздались тяжелые шаги. Тимка молнией вылетел из мешка на раскладушку.
Лезьте, черти, выдохнул Тоник и захлопнул дверь. Они с Петькой ухватили Кляксу и затолкнули его в мешок. Петька тоже укрылся в мешке. Тоник остался стоять посреди комнаты.
Герман Иванович осторожно приоткрыл дверь.
Хлопцы, пусть Барс у вас переночует. Можно?
Можно, сказал Тоник. А вы уже легли? А я вот тоже ложусь.
Теперь в мешке было очень тесно.
Звали вас? зашептал Тимка. Мне Клякса коленкой позвоночник сверлит. А ну, лежи тихо!
Клякса попробовал заныть.
Заткнись, сказал Петька так сурово, что Клякса сразу замолчал.