Я приехал сюда для того чтобы завербовать его. Потом мы по тому же закрытому каналу сообщим о результатах вербовки скажем, что он согласился. С этого момента начнется тщательно контролируемая поэтапная операция, которая путем использования специальных каналов связи должна показать нам, нет ли проникновения противника в ключевые звенья по пути от Найроби к Герберу и советскому отделу.
Как ты узнаешь, когда твой капкан захлопнется? спросил Мосби.
Когда они втолкнут вашего полковника со связанными за спиной руками в самолет «Аэрофлота», летящий в Москву.
Сколько людей будет иметь доступ к шифропереписке по этому вопросу?
Сначала немного. Небольшая группа. Мы начнем с короткого списка. Потом станем расширять его. Может быть, нам повезет.
Да, бвана, улыбнулся Мосби, если тебе повезет, то счастье полковника ему изменит.
Это верно, ответил я. Но если ты сообщишь, что его поволокли домой, то мы там станем действовать очень быстро. Мы решим нашу проблему, прежде чем они сделают что-то рассчитанное надолго. Если мы выявим проникновение к нам, то мы им скажем. Гербер и Хэттавей встретятся с представителями КГБ и скажут: «Кстати, ребята, ваш полковник ГРУ из Найроби на самом деле хороший парень. Мы просто провели с ним один маленький эксперимент».
Они в это поверят?
Вероятно. Они в этих вопросах довольно щепетильны. Мы предполагаем, что твой друг не признается. А без признания они не спешат. Это, конечно, не поспособствует его карьере, но он будет в порядке.
Когда начнем?
Почему бы не прямо сейчас? ответил я, доставая из чемодана блокнот.
18
Тем временем Красильников вел еще одну увлекательную охоту. Снова сверху его аккуратно
предупредили, что американцы собираются провести некое оперативно-техническое мероприятие на всей огромной территории СССР начиная с порта Находка на Дальнем Востоке.
Разведывательная техника будет спрятана в одном из обычных морских контейнеров, который погрузят на борт грузового судна в Японии и доставят в Находку. Потом он начнет свое долгое путешествие по Транссибирской железнодорожной магистрали в Ленинград по маршруту, который становился все более привлекательным для экспорта товаров из Азии в Западную Европу. Получив наводку, Красильников не сомневался в источнике. Он организовал широкомасштабный поиск технического устройства и знал: как только оно появится на территории Советского Союза, работники ВГУ его выявят.
Черкашин занимал пост руководителя контрразведки вашингтонской резидентуры, когда Олдрич Эймс, выпив в баре отеля «Мэйфлауэр» несколько лишних коктейлей, пришел в советское посольство и предложил свои услуги шпиона. Он знал, что ему попался исключительно важный улов, и принял чрезвычайные меры по обеспечению безопасности нового агента. Опасаясь утечки, решил не посылать телеграмму в московский Центр. Вместо этого сам полетел в Москву и лично доложил все начальнику ПГУ Владимиру Крючкову, отвечавшему за разведывательные операции.
Черкашин перепрыгнул через все ступеньки командной лестницы, включая Дмитрия Якушкина, руководившего разведывательными операциями в США, и Виталия Юрченко, высокопоставленного офицера безопасности американского отдела. Оба раньше работали в советском посольстве в Вашингтоне и, вероятнее всего, оба оказались бы в списке адресатов рассылки его телеграммы. Но КГБ, как и большинство профессиональных служб, имеет специальные процедуры, позволяющие работнику выйти на самый верх, когда он узнает о предателе в собственных рядах. Эймс передал имена «кротов» ЦРУ в КГБ. В Москве Черкашин сообщил о своем новом агенте только Крючкову и кругу его ближайших помощников.
Но Крючков нарушил одно из основных правил контрразведки. Он действовал быстро и, по мнению Черкашина, глупо, арестовывая всех агентов, выданных новым «добровольцем». С тех пор как умер его давний наставник Юрий Андропов, Крючков чувствовал себя все более неуверенно. Какие бы ни происходили в Москве политические схватки, Черкашин опасался, что американцы поймут, что в их безопасности пробита брешь, и начнут искать «крота».
И вот теперь, сидя в построенном специалистами КГБ помещении резидентуры с двойными стенами, пространство между которыми было заполнено «белым шумом», Черкашин думал о том, что самый ценный агент, которого КГБ когда-либо имел в ЦРУ, подвергался смертельному риску. Этот риск был вызван не какими-то ошибками, которые они допустили в Вашингтоне. Он подвергался опасности потому, что Владимир Крючков хотел ослабить позиции председателя КГБ Виктора Чебрикова и занять его место.
Входите, господин Стайн, господин Джордж уже там.
Открыв тяжелую звуконепроницаемую дверь кабинета директора, Стайн увидел Кейси и его заместителя по оперативным вопросам, расположившихся за столом совещаний в дальнем конце кабинета.
Коренастый мужчина лет 55-ти с тронутыми сединой волосами, Джон Стайн выдвинулся на оперативной работе в так называемой «тайной службе» ЦРУ. В начале 70-х годов он некоторое время был заместителем начальника советского отдела. Он пережил бюрократический хаос первого года пребывания Кейси на посту директора, когда Кейси принял катастрофическое решение назначить заместителем директора по оперативным вопросам Макса Хьюджела, одного из своих партнеров по сбору денежных средств для Республиканской партии. После того как Хьюджел был вынужден уйти в отставку в результате скандалов, сопровождавших его деятельность с первых месяцев пребывания на этом посту, Джон Стайн занял его место. Через два года Кейси снял Стайна с этой должности и назначил на его место Клэйра Джорджа. Сам Стайн стал генеральным инспектором. Он как раз собирался оставить этот