вернется через 15 минут, то он не должен винить себя, и вышел из ресторана. Ханна некоторое время сидел и ждал, прежде чем решился позвонить и сообщить, что самый важный перебежчик за всю историю ЦРУ просто ушел от него.
Ханна позвонил домой Колину Томпсону, когда тот выходил из дверей своей квартиры, отправляясь на свидание с женщиной. Томпсон сказал Ханне, что если Юрченко не вернется через несколько минут, надо позвонить ему еще раз на квартиру его знакомой. Когда Томпсон приехал к своей подруге, Ханна позвонил еще раз уже в состоянии паники, и Томпсон согласился подъехать в Джорджтаун и помочь в розысках русского. Скоро к нему присоединились другие работники ЦРУ и ФБР, которые начали прочесывать улицы Джорджтауна. Сначала Томпсон подумал, что Юрченко решил посмотреть русский кинофильм, который демонстрировался в близлежашемкинотеатре. ФБР и ЦРУ искали Юрченко всю ночь.
Как только Герберу сообшили об исчезновении Юрченко, он подумал: решил возвратиться назад. Он знал, что поиск на улицах Джорджтауна не даст результата, и это вызывало у него гнев и раздражение по поводу расхлябанности сотрудников, работавших в тот вечер с Юрченко. Гербер сорвался во время недружелюбного телефонного разговора с Томпсоном, который как-то равнодушно реагировал на все происшедшее. Бегство Юрченко фактически поставило крест на карьере Томпсона в советском отделе и надеждах, которые у него были на продвижение в ЦРУ. Тем не менее последние годы его службы в ЦРУ были все-таки связаны с программой работы с перебежчиками, и он пытался доказать, что все-таки может с ними хорошо работать.
Черкашин был ошеломлен. Он только сумел пробормотать несколько тшательно подобранных русских слов, чтобы выразить свои чувства по поводу этой странной ситуации. Потом поднялся в квартиру, где Юрченко держали под охраной. Черкашин постарался мобилизовать свои лучшие актерские способности, чтобы убедить Юрченко, как рад его видеть. Он обнял его и поздравил с возврашением.
Черкашин не верил рассказам Юрченко, как его похитили и под наркотиками заставили выдавать секреты. Но так же, как Андросов, немедленно увидел, какие возможности создало возврашение двойного перебежчика.
Милтон, когда ты последний раз видел Юрченко?
Я на мгновение задумался.
Около недели назад. Может, чуть-чуть больше. Я был там, когда рассказывал ему о деле Шадрина. А что?
Ты что, не слышал? в голосе Гербера сквозило недоверие. Вчера вечером в Джорджтауне он ушел от офицера безопасности. Разве тебе никто не позвонил?
Нет, вот только узнаю от тебя.
Он перебежал назад, к своим.
Я лихорадочно вспоминал своюпоследнюю встречу с Юрченко.
Я не уверен. Может быть, он просто сопротивляется и дает нам понять, чтобы мы были с ним помягче. Мои аргументы не казались мне особенно убедительными, но надо было что-то говорить.
Он снова перебежал. Гербер помолчал и добавил: Свяжись с Колином.
Я только повесил трубку, как раздался второй звонок. Это был Эд Юхневич, второй человек в Оперативном управлении.
Ну что вы там? Обослись с Юрченко?
Эд, я не уверен, что Юрченко снова перебежал.
Какого х вы думаете, он сделал, побежал поеться?
Может быть, что-то в этом роде. Может, он решил взять увольнительную на три дня.
Юхневич помолчал некоторое время.
Не пытайся получить под это деньги в банке. Твой приятель ушел.
Телефон замолчал.
Тайна местонахождения Юрченко раскрылась в понедельник после обеда. Около 3 часов дня пресс-офицер советского посольства стал звонить некоторым вашингтонским журналистам и сообщать, что в тот же день в половине шестого в посольстве состоится пресс-конференция и они смогут задать вопросы полковнику Виталию Юрченко. Госдепартамент узнал о происходящем только часом позже, когда получил официальный протест советского посольства по поводу «преступных действии, совершенных в отношении В.С. Юрченко».
На пресс-конференции, проходившей в зале приемов советского посольства, Юрченко сидел за покрытым зеленым сукном столом в окружении посланника Виктора
Исакова, переводчика Виталия Чуркина и еще одного советского представителя Владимира Кулагина. Зал был заполнен американскими и иностранными корреспондентами, а также многочисленными работниками советского посольства. Отступая от заранее подготовленного стройного сценария, Юрченко беспорядочно перескакивал с русского языка на английский, часто заставляя переводчика замолкать на полуслове. Но история, которую он поведал, точно соответствовала советским представлениям о том, как американские специальные службы действуют против русских разведчиков. Он сочинил сказку о похищении и принудительном заточении.
Неизвестные лица с применением насилия похитили меня в Риме В бессознательном состоянии я был доставлен в США Здесь меня держали в изоляции насильно заставляли принимать наркотики, не давали возможности связаться с официальными советскими представителями.