Меданич в бешенстве от вмешательства постороннего ответил: «Нет». Юрченко отказался от приглашения, и они вернулись к работе над схемой. У Меданича возникло ощущение, что если этот хаос не будет взят под контроль, то Юрченко не будет более проявлять такую терпимость.
Мы с Гербером пришли доложить директору первую контрразведывательную информацию, полученную от Юрченко. Гербер подтвердил свою убежденность в том, что «мистер Роберт», который, по словам Юрченко, установил контакт с КГБ, был бывшим работником ЦРУ Эдвардом Ли Ховардом.
А что ты, Милт, думаешь об этом Ховарде? спросил Кейси.
Иногда мы получаем по заслугам.
Я не то что увидел, а как-то почувствовал, что Гербер весь ощетинился.
Не думаю, чтобы мы заслужили это предательство, заносчиво сказал он.
Я имею в виду, что то, как мы уволили Ховарда и вообще обошлись с ним, спровоцировало его на месть. Управление не может утверждать, что не подтолкнуло его к обрыву. Я не хочу сказать, Бэртон, что это в какой-либо мере уменьшает нанесенный им ущерб.
Кейси остановил назревавшую перепалку одной из своих дежурных фраз: «Эй, мы все тут совершаем ошибки». И, возвращаясь к теме Юрченко:
Ну как там с ним идут дела?
Кейси почти отказался от попыток произнести имя Юрченко.
Он очень нервничает, ответил я. Но наш психолог Чак Меданич думает, что он не более возбужден, чем кто-либо другой, кто совершил то, что сделал он.
Значит, вы хотите, чтобы я ему позвонил? спросил Кейси, рассматривая лежащие перед ним документы.
Просто позвоните ему и скажите «добро пожаловать», предложил я, передавая Кейси пару карточек размером два на три дюйма с отпечатанным на них текстом для беседы. Тут всего несколько фраз, которые ему сейчас очень нужны.
Кейси просмотрел карточки, сам набрал номер телефона и дождался, пока Юрченко возьмет трубку.
Алекс! Кейси слегка склонил голову набок, глядя через свои бифокальные очки в карточки. Это Билл Кейси.
Он сделал паузу, слушая поток слов Юрченко.
Да, конечно. Полностью согласен. Я хотел лично поприветствовать вас в США. Вместе мы сможем очень много сделать.
Кейси слушал Юрченко еще несколько мгновений и потом добавил:
Алекс, когда вы хорошо отдохнете и поговорите с нашими коллегами, мы можем встретиться с вами за скромным ужином. Между тем, вы всегда можете передать мне все, что хотите, через Тома Фэннина Да Да И еще раз спасибо вам за то, что вы решили присоединиться к нашей борьбе.
Кейси бросил карточки на стол и подмигнул мне.
7 августа Эдвард Ли Ховард вылетел из Альбукерке в Цюрих и оттуда через два дня в Вену. Он спешно оформил себе отпуск по месту работы в Нью-Мексико. Своему боссу он сказал, что его долго болевшая бабушка внезапно умерла.
В Вене Ховард провел только два дня, и 12 августа снова возвратился в Санта-Фе. Позже выяснилось, что бабушка Ховарда была здорова и жила не в Австрии и не в Швейцарии. К тому же это была не первая его поездка в Австрию. Он ездил туда в сентябре 1984 года, когда установил первый контакт с КГБ. Во время этой или в ходе одной из последовавших встреч он и выдал Адольфа Толкачёва. Видимо, в это же время он раскрыл русским операцию «Тау».
Независимо от того, знал Ховард настоящее имя Толкачёва или нет, он, без сомнения, передал КГБ ключевую информацию, которая позволила КГБ установить его. Позже Рэм Красильников утверждал, что ВГУ вело разработку Толкачёва еще до того, как ПГУ получило информацию о нем от своего источника. И хотя ВГУ в 1983 году еще до получения сигнала от Ховарда действительно провело проверку института, в котором работал Толкачёв, но не сфокусировалось именно на нем, пока Ховард не выдал его.
9
Теперь же название дворца стало синонимом таинственности и отчаяния, поскольку недалеко расположился следственный изолятор с тем же названием. Лефортово с его пропитанной кровью историей давно закалило русскую душу. Никто не может точно сказать, сколько представителей советской элиты погибло здесь в конце 30-х годов, в результате чего это место снискало сомнительную славу главной сталинской «расстрельной тюрьмы». Превращенные в тюремные блоки длинные коридоры окрашены в жуткий черный цвет, вдоль коридоров были пробиты глубокие борозды для быстрой уборки с помощью водяных шлангов после какой-нибудь особенно активной «расстрельной» ночи. Помимо длинной череды опальных сталинских деятелей, в Лефортово содержали Рауля Валленберга, шведского дипломата, спасшего жизнь тысячам венгерских евреев в 40-е годы; в относительно недавние времена там сидел несгибаемый еврейский диссидент Натан Щаранский, которому, в конечном счете, разрешили эмигрировать в Израиль в рамках сделки по обмену шпионами.
«Волга» Рэма Красильникова остановилась перед высокими коричневыми металлическими воротами, ведущими к выкрашенному охрой зданию 3А.
Красильников знал историю Лефортово, но считал, что она не имеет отношения к его почетной обязанности ловить шпионов.
Красильников свято верил в советскую систему и не мог понять сомнений, которые испытывало молодое поколение. В его представлении процесс получения признаний от шпионов никак нельзя было сравнивать с «чистками» прошлого. Расстрелы, которые сейчас происходили в Лефортово, проводились в полном соответствии с приговорами судов. Просто так случилось, что в последнее время таких дел стало больше.