Это же глухая бесперспективная оборона. Вы бьетесь вслепую, ничего толком не зная о противнике и даже не принимая возможных в ваших условиях мер. Например, почему каждого шпиона нужно прятать в тюрьму? Если посмотреть на него повнимательнее, то можно попытаться сделать из врага друга и с его помощью и под вашим руководством (разумеется, и под контролем третьего отдела управления) попытаться навести необходимые справки: кто же этот невидимый враг, так жестко взявший на прицел ваш гарнизон?»
При подобной постановке вопроса начинались возражения. Глухие, невнятные, потому что наша оценка ситуации была принципиально правильной с точки зрения наступательной контрразведывательной работы, и официально возразить было нечего. Однако неофициальное сопротивление было даже физически ощутимо. Такой руководитель рассуждал обывательски и тоже вполне понятным нам образом. Во-первых, в годовом отчете будет на одного изобличенного шпиона меньше, отчетность страдает. Во-вторых, будет ли из этого шпиона друг и помощник неизвестно. Как знать, кто
кого еще обведет вокруг пальца ты американцев или они тебя.
К тому же нового друга нужно постоянно перепроверять и воспитывать, хлопот не оберешься. В-третьих, в случае успеха победные лавры может присвоить себе третий отдел Управления, а исполнителя отодвинут в сторону, а то и вообще все дело возьмут в Управление.
Наглядным примером такой позиции может послужить отношение руководства Особого отдела в Шверине к сигналу на немку Мансфельд, скрывшего наличие этой информации от Управления.
Известны были и методы решения этих внутренних противоречий. Это совместный подробный план мероприятий, с указанием конкретных исполнителей на отдельных этапах работы, сроков реализации, мер поощрения сотрудников, координации действий. Утверждались такие планы на высшем уровне. Работа по ним большая, трудоемкая и очень напряженная. На деле, даже при наличии таких планов, исполнители на местах «забывали» о своей роли, отведенной им, начинали действовать самостийно, по старой обывательской привычке, и проваливали весь хорошо продуманный план. А ведь возможность ведения активной наступательной контрразведывательной работы, исходя из реальных, а не надуманных условий в ГДР, далеко не ограничивалась указанной выше ситуацией со шпионами из числа местного населения.
Мы, работники третьего отдела, естественно, докладывали по инстанции о глухом противостоянии некоторых руководителей Особых отделов на местах. В нашем присутствии они произносили официальные лозунги о совместной работе, а после нашего отъезда говорили подчиненным: «Делай, как я говорю!» Это трактовалось так: требования третьего отдела для сведения, но не для исполнения в работе, и своих дел достаточно!
Но и это еще не все причины. Работа контрразведки в активном наступательном режиме требует максимальных умственных и физических усилий, постоянного напряжения на все время проведения операции, особенно на ее начальной стадии. А это большая и ответственная работа, что далеко не каждому по душе.
Однажды, на фоне этого глухого противостояния, на совещании всего руководящего состава периферийных Особых отделов ГСВГ заместителем начальника Управления в форме приказа был провозглашен тезис: «Успешная работа Особых Отделов группы войск во взаимодействии с третьим отделом будет оцениваться как высшая форма оперативного мастерства со всеми вытекающими отсюда последствиями». Это должно было, по идее, стимулировать работу особистов на местах, по увязке их мероприятий с третьим отделом. Как и по каким вопросам в Особых отделах армий имелись соответствующие руководящие указания.
Основными организаторами такого взаимодействия на местах выступали третьи отделения в штатах Особых отделов армий, работа которых направлялась третьим отделом УОО КГБ по ГСВГ в г. Потсдаме.
Возникает естественный вопрос о допустимости «разглашения» информации об общей системе организации работы военной контрразведки по ГСВГ в послевоенные годы.
История советской военной контрразведки в Германии имеет несколько печальных страниц.
Так, в июле 1949 года изменил Родине и перебежал вместе с женой и детьми к американцам старший лейтенант Рафаил Гольдфарб, бывший начальник штаба переводчиков в Управлении. После побега на Запад он активно сотрудничал с ЦРУ США, работал в должности советника разведки, периодически появлялся в Западной Германии, активно участвовал в допросах советских военнослужащих, дезертировавших в разные годы из ГСВГ, пытаясь выявить среди них наших разведчиков. Часто выступал под фамилией «Петров».
Много информации об Управлении в г. Потсдаме в том числе и о работе третьего отдела американская разведка получила по «шпионскому тоннелю» (известная операция ЦРУ «Золото»). Иногда ими прослушивались даже переговоры начальника Управления Г. К. Цинева с руководством Третьего управления КГБ СССР в г. Москве. Об этом подробно пишет один из руководителей ЦРУ США Д. Мерфи в книге «Поле битвы Берлин».
Наконец в середине пятидесятых годов значительный объем информации о нашей военной контрразведке в ГДР попал к американцам через предателя из ГРУ подполковника П. С. Попова.