Он мне в ответ:
Напрасно ты так. Наша работа ценится. И потом это штаты Управления, а не Отдела на периферии.
И как-то небрежно стряхнул пылинку с кителя, где был прикреплен орден. Я категорически отказался от этого предложения.
Выходя, я подумал: «Нет, уж лучше я останусь работать здесь в Отделе. Здесь каждый день что-то новое, живое дело». Мне нравилась многогранность проблем, решаемых постоянно в работе с людьми, подход Рамзаева к этим задачам. Особенно если принять во внимание саму личность моего первого наставника.
Свой первый орден, а это был тоже орден Красного Знамени, майор Рамзаев получил, как он говорил, «еще будучи пацаном», на дальневосточной границе, в боях у озера Хасан. Тогда Миша был политбойцом в погранотряде. В то время были такие должности, что-то вроде младшего помощника младшего политрука. Потом война, Сталинград, нелегкие боевые дороги до Берлина. Они кроме ранений отмечались и орденами. Рамзаев татарин по национальности. Мы жили в одном общежитии, но нам и в голову не приходило думать о каких-то своих национальных особенностях. Нравилась и его искренность.
Он прямо говорил, что слегка завидует мне, так как я начинаю службу, уже имея за плечами высшее образование.
Ему удалось закончить лишь восемь классов, правда, по документам у него десятилетка. Ну, помогли, сделали
Никогда в беседах со мной не кичился своим званием, заслугами в прошлом. В праздничные дни, когда офицеру по протоколу положено быть в парадной форме и при всех наградах, он как-то менялся. Выглядел смущенным, что ли, но очень торжественным. Не стряхивал небрежно пылинки со своих орденов. Бывая со мной в совместных разъездах по Берлину, постоянно теребил меня, расспрашивал: «Что это за здание, чей там стоит памятник, в честь кого названа эта улица?» и тому подобное. Пополнял свои знания по обстановке, не ленился почитать иногда предлагаемую мной литературу на русском языке по той или иной проблеме. Не давал мне покоя, когда я читал немецкие газеты: «Не читай только для себя, поделись новостями».
Расскажу еще об одном незначительном, но очень памятном для меня событии, связанном с моей службой в Берлине еще в качестве переводчика.
Несмотря на то, что в работе оперсостава по окружению, то есть среди немецкого населения, участвовало трое переводчиков отдела, их усилий не хватало. Мы трое с трудом обеспечивали потребность в работе по плану-графику. Но ведь жизнь часто не вписывается в эти графики, возникают непредвиденные ситуации, как правило, неотложные. Да и переводчик может заболеть, уйти в отпуск и т. д. Возникали бреши в обороне. Я по графику «на обводе», в Берлине остался один переводчик не рвать же его на части. А оперативная обстановка буквально кипела так была насыщена значимыми событиями. Надо было всюду успеть вовремя. Я попытался в своих заметках в какой-то степени показать состояние оперативной обстановки в то время. Не знаю, насколько убедительно это у меня получилось. Руководство отдела искало выход из положения. Требовать увеличения штатов нереально. Выход из этой ситуации усматривался только один начать, в приказном порядке, плановое обучение знаниям элементарных основ немецкого языка всего оперсостава. Чтобы они при непредвиденных ситуациях могли самостоятельно, без участия переводчика, принять информацию, обговорить меры по дальнейшему контролю возникшей ситуации и доложить документы руководству. И позднее передать полученные ими материалы
маленький и так хорошо говорит по-немецки! и при этом даже хлопнул себя руками.
Мать ребенка, видя наше восхищение ее сыном, неожиданно для нас обратилась к нам на ломаном русском языке. Она сказала, что в основном поняла смысл нашего с майором разговора, что мы едем с какого-то занятия по изучению немецкого языка. Но она не поняла фразу, начинающуюся словами «такой маленький».
Я перевел дословно. Женщина от души расхохоталась на весь трамвай. Сказала, что очень довольна, что нам понравился ее малыш и его речь. Она рассказала нам подробно, уже по-немецки, что для того чтобы получить такую чистую речь у ребенка в этом возрасте, с ним нужно работать и работать!
Мой, например, когда стал говорить, ужасно торопился, обрадовавшись, что может излагать свои мысли и имеет возможность поделиться впечатлениями. Не договаривал слова, глотал окончания, не излагал до конца начатую мысль, а перескакивал с одной мысли на другую, нечетко произносил звуки. Сейчас мы работаем с ним над проблемой плохих и хороших слов, какие слова допустимо употреблять дома, но не в обществе. Вот смотрите, опять!
При этом мальчик рассказывая об увиденном в окне грузовом автомобиле, употребил слова: «Кук маль мути!» (Посмотри, мама!). Она хлопнула его по плечику и спокойно сказала:
На людях, в обществе, не говорят «Кук маль», а нужно говорить «Зи маль», повтори.
Мальчик послушно повторил:
Зи маль, мути.
Она назидательно сказала малышу:
Если ты еще раз скажешь на людях «кук маль», то не получишь в обед сладкого на десерт.
Я перевел ее беседу с малышом Рамзаеву, на что он отреагировал словами: «Вот это мама, вот это воспитание!»