Да я да я и не собирался огрызается опешивший и присмиревший от моего внезапного появления Коля. Лизок ты как? Сама ж виновата! Че под руку полезла..?
Я медленно выпускаю воздух сквозь стиснутые зубы и отвечаю:
Ты поднял эту руку на ребенка. Думаешь, что я бы из-за своих материнских хлопот с младшим никогда так и не узнала бы, что ты над ним издеваешься? Иди проспись! Потом поговорим, когда протрезвеешь.
Лиз, деликатно трогает меня Женька и указывает на мой локоть. У тебя рука опухла. Давай в травмпункт, а? На всякий случай
Я осторожно шевелю плечом. На месте удара жжет и пульсирует. Кожу раздуло гематомой, но вроде ничего серьезного. Можно, конечно, и дома подлечить, но слова мальчика наталкивают меня на важную мысль.
Зафиксировать в медпункте сам факт побоев. В наших отношениях с мужем это лишним точно не будет.
Поехали!
Понятно, киваю я безжизненно. Учту. И спасибо большое.
Иду на выход, стараясь двигаться без резких движений. Рука распухла сильнее, чем я думала. Рентген выявил трещину в лучевой кости предплечья, так что ее вполне ожидаемо упаковали в гипс. И тихая ноющая боль отдается из руки прямо в сердце, накладываясь на душевный надлом.
Мне плохо. Очень плохо.
И даже не в физическом смысле, а морально.
Вся моя жизнь полный отстой. А я сама дура безмозглая.
А какой еще вывод можно сделать, если я по собственному желанию выскочила замуж за какого-то смазливого придурка, купившись на его ухаживания? Да еще и приковала себя к этому браку цепями материнства.
А теперь вот хожу в гипсе, как жертва домашнего насилия.
Просто отвратительно.
Причем отвращение это я испытываю не только к предателю-мужу, но и к самой себе. Вместе с презрением. За свой выбор. За свои ошибки, которые совершила на свою же беду. И теперь должна разгребать последствия.
На улице совсем уже темно, и давно зажглись фонари.
Мне не хочется прямо сейчас идти домой. Чувствую, что надо немного посидеть в тишине и взять себя в руки. Хорошо, хоть на Женьку можно положиться в нашей семье. Он по собственной инициативе проводил меня сюда и сразу же поехал обратно, чтобы присмотреть за маленьким Павликом,
пока меня нет.
Я печально оглядываю небольшой сквер.
Это самое приятное место при нашей городской больнице, в которой находится медпункт. Только освещение довольно тусклое, несколько фонарей давно требуют замены перегоревших лампочек. Зато на ближайшей скамеечке в густой тени декоративной голубой ели вроде никого не видно.
Сейчас я, как никогда, благодарна этим безмолвным больничным сумеркам. За отсутствие посторонних. За благословенную темноту.
Устало падаю на скамеечку и позволяю себе самую большую слабость за весь день расплакаться от бессильного разочарования в собственной судьбе.
Теперь и с ближайшим будущим непонятно, как быть. Остаться молчаливой терпилой, пока не поправлюсь? Или сразу бежать разводиться с травмированной рукой, маленьким ребенком и большим вопросом насчет места жительства Женьки? Как же это тяжело принимать на себя ответственность за последствия своих ошибок!
Как же это тяжело как горько
Я утыкаюсь носом в колени и принимаюсь раскачиваться, тихо всхлипывая.
Не знаю не знаю я ничего не хочу, ничего шепчу под нос вслух, сама того толком не осознавая. Губы становятся солёными от размазанных по лицу слёз.
Шорох из-под темной громады голубой ели рядом заставляет меня не просто вздрогнуть, а подскочить со скамейки, позабыв о раненой руке. Ахнув от боли, я замираю на месте и вглядываюсь в сумерки распухшими от плача глазами.
Там стоит высокая широкоплечая фигура, прислонившись к стволу дерева в небрежной позе
Это мужчина. Определенно мужчина.
И он смотрит прямо на меня.
Глава 3. Незнакомец с красивым басом
Извините, шмыгаю носом и достаю из сумки салфетки, чтобы привести себя в порядок. Я вам помешала? Сейчас уйду
Не нужно, звучит из темноты глубокий низкий голос, заставив меня замереть, прислушиваясь к необыкновенно красивому вибрирующему тембру. Ты мне не мешаешь.
Это бас! Самый настоящий шикарный мужской бас, который на самом деле довольно редко можно услышать в повседневной жизни. Обычно у всех мужчин, которых я знаю, голоса повыше и уж точно не такие впечатляющие.
Пока я сижу в своем подвисшем от невольного восхищения состоянии, обладатель роскошного мужественного баса задает мне очень неожиданный и странный вопрос:
Родители хоть в курсе твоих неприятностей?
Глаза округляются сами собой от удивления. Давненько меня о таком не спрашивали, однако. Он что же, за несовершеннолетнюю девчонку меня впотьмах принял..?
Вообще-то мне давно не восемнадцать, чтобы отчитываться перед ними, поясняю я, поддавшись импульсивному желанию еще разок услышать потрясающий голос в ответ. Уже лет как десять. И я уже давно самостоятельная
Если эта информация и удивляет незнакомца под деревом, то он этого ничем не показывает. Просто кивает, принимая к сведению свою ошибку.
Ясно.
Я пристально вглядываюсь в окутанное тьмой лицо, чисто по-женски пытаясь определить, соответствует ли красота его уникального голоса внешности, или нет.