Иду на кухню, он уже закончил пылесосить.
- Что за пакеты в прихожей? - спрашиваю, уже готовясь к тому, что ответ мне не понравится.
- Одежда и обувь. На улице зима, ты в какой-то фигне на рыбьем меху, а сапоги вообще рваные, - голос Кабирина в этот момент звучит совершенно обыденно.
А меня стыд как кипяток ошпаривает. И задыхаюсь
возмущением словно дымом.
Продышавшись, говорю:
- Тебя это не касается!
- Уже нет, потому что так ты ходить точно не будешь...
- Я буду ходить в своих вещах!
- Ммм, - направляется в прихожую, хватает моё пальто, выгребает всё из карманов, потом берёт его и сапоги, заходит на кухню и, открыв окно, выкидывает всё на улицу.
- Стой! - восклицая я в последний момент, но уже, конечно, поздно.
Мои вещи улетели в окно.
- Ну, что? Еще одну истерику устроишь из-за того, что выбросил, а новые купил? Монстр просто. Удовлетворил не так, шмотки новые купил не те.
Я могу лишь стоять, дышать и хлопать ресницами.
Кабирин закрывает в окно, хмурится, когда подходит ко мне.
- Я тебя не порвал? - спрашивает, вгоняя в еще больший ступор, - Ты очень бледная... И глаза как у вампирши. Средней полосы. Весь день плакала?
Как-то отреагировать на это не успеваю, в дверь кто-то скребётся. И открывать идёт Кабирин. Как у себя дома. Что же он такой непрошибаемый?
Возвращается он быстро. С небольшим пакетом.
- Лия, я задал вопрос. Если что-то болит, если я действительно тебе навредил, то поехали в больницу, - он останавливается напротив, и мне приходится запрокинуть голову вверх, потому что он высокий.
Высокий, сильный, опасный мужчина, влиятельный и богатый. Я против него пыль.
Но он говорит про тело. А я - я никак душу собрать не могу. Чувствую себя мерзкой и грязной. Отвратительно использованной, беспомощной. Я боюсь на улицу выходить и не хочу идти на работу. Там его сын...
- Со мной всё отлично! - криво улыбаюсь, - И будет еще лучше, когда ты отсюда наконец-то свалишь!
- Ммм... Значит, как взрослые люди разговаривать мы не будем. Хорошо... - и идёт прямиком к плите.
Как не в чём не бывало ставит чайник, распаковывает пакет. Там какие-то коробки с травяными сборами.
- Если ничего серьёзного, то тревожить людей среди ночи не будем, тем более, брата ты вряд ли захочешь оставить. Сейчас ты выпьешь успокоительный сбор, потом пойдёшь спать, а утром поедешь в больницу.
Он меня не слышит! Он как танк...
Опускаюсь на стул, закрываю лицо ладонями и говорю:
- Ну, что тебе еще от меня надо-то?!
- Хрен его знает, что я вообще тут делаю... - эти слова заставляют меня отнять руки от лица и взглянуть на своего мучителя.
Он перехватывает мой взгляд и продолжает:
- Но я всё ещё здесь...
А эти слова заставляют меня заткнуться. Просто замолчать, выхлебать горькую жижу, которую он заваривает нам обоим. Он её тоже пьёт.
И, махнув на него рукой, уйти спать.
Я просто не знаю, как с таким, как он, можно бороться.
Глава 14
Захар
Девушка смотрит на меня обреченным взглядом. Особенно после травяного сбора. Но он её хорошо берёт, и она уходит спать.
Я облокачиваюсь на стену, сцепляю пальцы, подкладываю соединенные ладони под затылок... Ноги вытягиваю перед собой.
Докатился... Лийка-то права в оценке того, что случилось, И как бы я не хорохорился, но с ней согласен. Просто... Что ей говорить-то? Иди пиши на меня заявление?
Я, наверное, скотина последняя, но ходу такому заявлению не дам.
И еще более муторно от того, что идти я отсюда не хочу. В крайнем случае, с ней под мышкой. А она - вот точно к такой перспективе с восторгом не отнесётся.
Набираю Ване.
- Да, Захар Матвеевич? - голос у него звучит одновременно и устало. И настороженно.
Мало ли, какая хрень мне еще в голову пришла.
- Я там... Хм... Пальто Лийкино и сапоги в окно выкинул. Сходи подбери. Сапоги в мусорку, а пальто в химчистку отвези.
Ваня закашливается.
- Больше ничего? - спрашивает, а тон у него...
- Ну, скажи уж, что думаешь - босс - ты идиот!
- Захар Матвеевич, не нагнетайте... - слышу его добродушное, - Сейчас всё сделаю.
- Молодец! - отключившись, раздумываю, а что, собственно, делать дальше.
Вот если логически, то чем мог - помог, и пора домой. Тем более, что мне недвусмысленно несколько раз указали на дверь. Но это если логически, а я второй день с ней, с логикой то есть, не дружу.
Поэтому...
Поэтому... Иду в комнату, в которую ушла Лия Сергеевна. С сожалением оглядываю узкую, полуторную кровать, на которой спит девушка. Моя тушка сюда не влезет. Только разбудив предмет моих грёз. А будить его не желательно - чую, будет буянить.
Из коридора падает снопом свет, это позволяет смотреть на измученное, но всё равно красивое лицо.
Внутри запоздало шевелится беспокойство - точно ли не порвал. Но я ж не жестил. И себя контролировал. И неужели
бы дома сидела, а не к гинекологу пошла?
Да ну...
Подавляю порыв растолкать и повезти в больничку прямо сейчас. Это просто бзик у меня. Пройдёт, а ей поспать надо.
Уходить из её комнаты не хочется. Ложится рядом не рискую - разбужу. И будет еще один аховский скандал.
Просто сажусь на пол возле того места, где располагается голова девушки на кровати. И слушаю, как тихо дышит во сне. Почти неслышно, но я всё равно слушаю.