Неторопливо, уверенно, я шла к дому, осторожно ступая по высоким сугробам, следуя по своим же следам и машинально отмечая, что других в наличии не имеется. Довольно забавно, учитывая, что снега выпало прилично и даже за ночь замести глубокие следы, которые непременно бы оставил взрослый мужчина, не удастся.
Открытие, впрочем, не принесло даже удивления. Какая теперь разница?
Необходимый минимум
Я резко мотнула головой, понимая, что ещё минута и дело закончится пышной свадьбой и любовью до гробовой доски, а между тем, обои сами себя не переклеят.
Путешествовать, в том числе на море, было решительно не на что. Приняв, как мне тогда казалось, весьма здравое решение, я обзавелась личной жилплощадью в тридцать восемь квадратов плюс просторная лоджия. Разумеется, в кредит. Разумеется, на последние. Разумеется, без ремонта.
Три раза приезжали рабочие травить клопов, пока я решительно не избавилась от всего, что только было, в том числе от пресловутых обоев. Тараканы с кухни ушли сами с гордо поднятыми усами, сообразив, что еды в этом доме нет и не предвидится в ближайшие тридцать лет.
Конечно, я могла бы отдохнуть так, как мечтала ещё пару минут назад, но будем откровенны, вместо того, чтобы обрести любовь, я поимею разве что ожог всего тела от неумеренного нахождения на солнце и, возможно, отравление. Плюс ко всему, по возвращению, непременно буду грызть себя за бесцельно потраченные средства, ворчать и то и дело пересчитывать остатки в надежде, что ошиблась. И разумеется, никакой ошибки не будет, от чего расстройства станет еще больше. Знаем, проходили. Как и попытки получить ровный шоколадный загар имея кожу цвета сметаны.
В общем, поздравив себя с разумным и единственно верным решением, включив бодрую музыку погромче, подплясывая, я приступила к делу, уверяя себя, что стоит лишь начать, а дальше все пойдёт как по накатанной.
К двенадцати ночи, придерживая отваливающийся в пятый раз бумажный лоскут, я поняла, что что-то делаю не так. С этими обоями и вообще по жизни.
Поморщившись, я набрала Танькин номер.
Провал? весело отозвалась та в трубке после первого же гудка и стало очевидно, что подружка весь вечер ждала этого звонка, чтобы оказаться правой.
Провал, вздохнула я нехотя в ответ и получила уверение, что через двадцать минут она прибудет.
На попытки перенести пытки на завтра, желательно после обеда, она молча повесила трубку.
Продолжая стоять и поддерживать кусок обоев, я глубоко задумалась о бренности бытия. Хватило меня на пару минут, по истечении которых я демонстративно отошла в сторону, как бы давая обоям понять, что им меня не сломить. В отместку, они тут же упали на пол с омерзительным слюнявым хлопком,
заставив меня презрительно поморщиться.
Чтобы не лицезреть воочию свой провал, я пошла дожидаться Таньку на кухню, но назвать ее так можно было лишь с натяжкой. Не Таньку, кухню. Все убранство заключалось в старенькой плитке-фартуке, местами отвалившейся, а где-то потрескавшейся, ее ровеснице газовой плите с до того загаженными конфорками, что смотреть было тошно, пары табуреток с обивкой из коричневого кожзама и следами краски, старенького квадратного стола, который, вопреки ожиданиям, возлагаемых на него при первом взгляде, был довольно крепок, да еще и раскладывался, и пузатом красном горшке с фиалкой на подоконнике. Горшок этот я приобрела на свои кровные, в попытке внести немного уюта в новое скромное жилище, но не преуспела. Он лишь мозолил глаз и напоминал об убогости этой квартиры в целом.
Холодильник отсутствовал. То есть он, конечно, был в наличии у прежних владельцев, но, когда квартира была куплена, выяснилось, что уже давно не работает и используется как шкаф для хранения всего, чему не нашлось места. Причём, не нашлось бы не только в квартире, но и на всем белом свете. Вспоминать страшно. Апогеем стала нахально вытаращившаяся на меня живая мышь, которая разве что не захлопнула у меня дверцу перед носом, но явно дала понять, что будь это в ее силах непременно бы так и поступила. Прочитав все это в ее глазках-бусинках, смотревших недобро и даже враждебно, я закрыла дверцу, наняла двух пьяниц с первого этажа и в тот же час распрощалась и с холодильником и со всем его содержимым.
Дело было неделю назад, после очередной провальной травли клопов, из-за которой и пришло решение выкинуть все, что только можно было. Не пощадила ни старинной и довольно приличной настольной лампы с тряпичным абажуром с вышивкой, ни ковра со стены, выглядевшего как новенький, ни часов с кукушкой, ещё вполне функционировавших и исправно выполняющих свои обязанности, то есть куковать в положенное время.
Часы было особенно жалко и вспоминать о них без боли душевной не получалось. Впрочем, я выручила за них довольно приличные деньги, если судить по нищенским меркам. Признаюсь, это душу все же согревало. Я всегда считала себя натурой творческой, а выходит меркантильная.
При этой мысли я лишь пожала плечами и пошла открывать, так как уже довольно долго кто-то настырно стучал во входную дверь.
Танька стояла на пороге ничуть не опечаленная тем обстоятельством, что пришлось подождать. Вообще, увидеть её опечаленной мне довелось лишь однажды, но и то по вполне понятным причинам внезапной кончиной её супруга. Впрочем, и тут она не долго горевала, лишь только вступив в права наследования ее скорбь улетучилась и настали праздные, размеренные и полные приятных моментов дни.