Махнув бармену, я спросила:
Сегодня кто-то будет петь?
А что? заигрывая, подмигнул он. Хочешь выступить?
Хм, я повела плечом. Если хорошо заплатите, почему бы и нет!
Ты что? зашипели девочки.
А бармен крикнул немолодому мужчине, который что-то выговаривал охраннику:
Клоун! Тут одна звёздочка на сцену рвётся!
Я не держу, коротко усмехнулся тот и вернулся к разговору.
Покажи себя, детка, бармен сделал приглашающий жест. Если Клоуну понравится, обсудишь с ним гонорар.
А у меня от одного взгляда на сцену сердце зашлось, как сумасшедшее. До этого дня, не считая ванной комнаты, я пела только в студии. И считала, что ни за что не стушуюсь перед зрителями, выступлю хоть на стадионе, но сейчас осознала не так всё просто, как казалось. У клубе было не больше двадцати человек, а у меня уже ладони вспотели, и во рту пересохло.
Что побледнела? прищурился бармен и иронично поинтересовался: Испугалась?
Молодые мужчины из компании, что устроилась за угловым столиком, притихли, прислушиваясь к нашему разговору. Посмеиваясь, они жали друг другу руки и посматривали в нашу сторону, будто делали ставки.
Она же просто пошутила! вступилась за меня Поля.
Нет, не пошутила, твёрдо возразила я и кивнула в сторону сцены. Там гитара стоит. Можно?
Бери, если знаешь, как, поддел бармен.
Я понимала, что он меня раззадоривает, но стало плевать. Сейчас, внезапно обнаружив у себя боязнь сцены, я ухватилась за этот страх и решительно поднялась. С быстро бьющимся сердцем и спутанными мыслями, направилась к сцене. Гитара была старой, потёртой, но, как ни странно, настроенной. Я взяла её в руки и обернулась, щурясь от включённых прожекторов. Кажется, кто-то вошёл, люди занимали свободные столики в ожидании моего выступления.
Или позора.
От ужаса ноги стали ватными, язык прилип к нёбу, но я тряхнула волосами и с усилием улыбнулась. Всё равно спою! Даже если провалюсь, сделаю это здесь, в богом забытом провинциальном городишке, а не в столице, где на мне сразу поставят крест. Мной овладел азарт, я бросала вызов самой себе, и от отчаянной смелости даже закружилась голова. Мне это было на руку я не видела зрителей. Но падать в обморок не входило в мои планы, поэтому я глубоко вдохнула и призналась:
Это со мной впервые, не судите строго.
Смех, выкрики, обидные слова я пропустила мимо ушей.
«Падать надо красиво» говорила учитель хореографии.
Так и сделаю!
Ударив по струнам, я выдала руладу, которую тренировала много часов, и крики стихли. Стоило начать петь, как мир перестал существовать, я летела куда-то ввысь на крыльях вдохновения, и мне стало всё равно, кто меня слушает, сколько их. Даже было неважно, где я нахожусь. Сердце разрывалось от восторга, по венам потекла лава, казалось, я вот-вот распадусь на атомы.
С детства мне легко давалась хореография, рисование, игра на фортепиано и гитаре, но лишь пение приносила ни с чем несравнимую эйфорию и ощущение, что всё правильно. Покидая столицу, я поставила на себе и своём будущей жирный крест, но сейчас, наполняя зал ночного клуба своим голосом, собой! я снова могла быть счастливой.
Позже, отсчитывая купюры, Клоун серьёзно спросил:
Как тебя зовут, детка
Ви Я осеклась и, покосившись на девочек, исправила: Недотрога.
Заглядывай ещё, Недотрога, всучив деньги, пригласил он.
Полина и Вика вытащили меня на тёмную прохладную улицу, нахваливая наперебой мой голос, песню и храбрость.
Что будешь делать с деньгами? делая вид, что ей всё равно, спросила Полина.
Я пересчитала мятые купюры шесть тысяч. Негусто.
О! щёлкнула пальцами. Есть у меня одна идея. Месть, это блюдо, которое вкусно отведать даже в три утра!
Ледыш сказал, что красная цена мне пятёрка. Пусть увидит, что ошибся, и попросит прощения. И тогда я отдам ему эти деньги на оплату больничных счетов.
Но, когда я, приехав на знакомую окраину, отпустила такси, поднялась по трём железным ступенькам и толкнула приоткрытую дверь, поняла, что в вагончике никого не было.
Глава 12. Она способна подарить надежду
Ледыш
В комнате царила полутьма, на лица присутствующих ложились кровавые отблески от пылающего камина. Аид восседал в кресле и покачивал в руке наполненный золотистой жидкостью бокал. Подручные человека, который держал весь район в страхе, застыли о обе стороны, словно свита короля.
Заложив руки за спину, я стоял перед отцом своего мёртвого друга и смотрел в глаза этому чудовищу. Я добровольно пошёл с теми, кто вломился в мой вагончик. Теперь, когда им стало известно, где я живу, другого выбора не было.
Меня не волновало, кто рассказал о моём убежище. Это могли быть сокурсники. Теперь, когда Минотавр растрепал всё Недотроге, информация могла просочиться и дальше. Или же Аид узнал адрес в больнице. А может пробил местонахождение по телефону. Не важно.
Почему вы так вцепились в меня? спросил то, что интересовало уже давно. Неужели в этом городе больше нет парней, которые могут петь в вашем заведении?
Он усмехнулся и, залпом осушив бокал, со стуком поставил его на стеклянный столик у камина. Поднялся и неторопливо приблизился ко мне, обходя кругом, будто зверь, принюхивающийся к добыче.