Нет, это Глеб, он и есть мой парень.
Как... парень? Да он же старше меня!
Выпучив глаза, всё также толпясь в прихожей со своей женой, Виктор перевёл растерянный взгляд на дочь, а потом угрожающе шагнул ко мне.
Впрочем, нечто подобного я от него и ожидал, представляя нашу встречу, поэтому был готов к вспышке злости.
И ещё повезло, что дело не дошло до драки.
Между нами встала мать Леры, Мария, которая смогла уговорить муда успокоиться и поговорить со мной мирно.
Вот только избежать криков и оскорблений не удалось, и Виктор в лицо высказал мне всё, что думает обо мне, попытавшись запретить Лере общаться со мной. А она возьми и ляпни о своей беременности, только усложнив этим ситуацию.
Глава 7
Вероника
К разговору со старшим Комаровым я готовилась прямо как к открытому уроку, на котором должен был присутствовать кто-то из ГОРОНО, скрупулёзно, напряжённо и тщательно.
Я даже в голове проиграла несколько вариантов нашей встречи, заранее подготовившись к наихудшему, как и подготовившись дать отпор отцу разбалованных мальчишек, если тот вдруг захочет предъявлять права и наседать на меня.
И этого мужчину я представляла себе эгоистичным и, не постесняюсь этого слова, зажравшимся, привыкшим всё решать с помощью денег или связей. Так что моё волнение было вполне оправдано.
Правда,
продолжая наседать на старшую дочь.
Я прекрасно понимаю, что у вас с Викой теперь полная свобода действий, вы уже взрослые и думаете, что сами знаете, как надо жить, но я ваша мама, а не чужой человек. Я уж точно не посоветую ничего плохого и не стану вас осуждать. Поэтому, Маша, если тебе что-то известно, то не молчи. Позволь мне узнать, что происходит с твоей сестрой. Я уверена, ты и сама догадываешься, что Вике нужна помощь.
Немного помолчав, Маша, будто себя пересилив, всё же сдалась.
Дело в том, что Вика боится твоего осуждения. И она знает, что ты не одобришь её выбор.
Когда это я вас осуждала? И... Одобрю её выбор? Она стала с кем-то встречаться? Боже, Маша, кто он? Это взрослый мужчина? Он женат? Ничего не понимаю!
Мам... Он чеченец.
Меня как громом ударило.
Нет, я ничего не имею против чеченцев, но у них свои порядки, довольно крутой нрав и жёсткое следование традициям. Да и в жёны они в основном берут «своих» девушек. С нашими же крутят недолгие интрижки, после чего или бросают, или оставляют в качестве любовниц.
Но зато теперь я понимаю, почему Вика ни с того ни с сего стала что-то там твердить про женское самопожертвование во имя семьи, раздавая мне советы, которых я не просила. Ещё и посмела упрекнуть меня в том, что я была плохой женой, раз мой муж решил уйти к любовнице.
Вот честно, окажись Вика в этот момент рядом со мной, я бы дала ей ремнём по заднице, наплевав на её возраст.
Малявке восемнадцать лет, а она мне нотации читает, оправдывая своего отца.
Но теперь-то понятно, в чём дело.
Моя дочка попала под влияние более сильного мужчины. И я не удивлюсь, если он в добавок к этому окажется старше.
Вика уже два месяца встречается с Маликом и всё не знает, как тебе рассказать, добавила Маша, пока я пребывала в шоке и пыталась понять, что мне делать.
Но одно я знаю наверняка, я не позволю своей дочери испортить себе жизнь, связавшись с каким-то красивым тираном, который заставит её ходить по струнке смирно!
Сейчас, когда гормоны бушуют и Вике кажется, что этот Малик её первая и настоящая любовь, она будет спокойно внимать каждому его слову, принимая всё сказанное за чистую монету.
Знаем мы эту юную любовь, сильную, дурную и зачастую несчастную.
Мне же тоже когда-то было восемнадцать. И сейчас, вспоминая себя в том возрасте, когда я сходила с ума по своему одногруппнику, вытанцовывая перед ним цирковой собачкой, хочется хлопнуть себя по лбу и сказать: «Какой же ты была глупой, Вера».
А что ещё ты о нём знаешь? Кто он? Сколько ему лет? Надеюсь, у него нет невесты... Хотя даже будь у него жена, он бы об этом молчал.
Мам, я больше ничего не знаю, честно. Вика и со мной не особо общается в последнее время. Ну... Разве что могу добавить, что один раз он её ударил.
Ударил?!
Вика так и не объяснила толком, что там у них произошло, сказала только, что сама виновата, довела Малика и у него не было другого выхода, как успокоить её... Физически.
Боже, мне сейчас плохо станет.
Какой-то козёл посмел поднять руку на мою девочку, а я и не знала! А она и не сказала!
Почему?
Глеб, может, и подлец, но он ни разу не посмел даже пальца в мою сторону поднять. Если не брать наш «разговор», когда я первая набросилась на него с полотенцем.
Так почему Вика стерпела? Она же должна понимать, что подобное попросту ненормально.
Маша тоже хороша. Всё знала и молчала!
Ну а я прекрасно представляю, чем заканчиваются истории, в которых мужчина успокаивает женщину физически, а она оправдывает это тем, что сама его довела.
Побоями! Вот чем они заканчиваются. Переломами, гематомами, а то и летальным исходом, если мужик войдёт в кураж.
Нет-нет! Я не позволю кому-либо навредить моей дочери.
Надо будет обязательно съездить к Вике и поговорить как с ней, так и с этим Маликом.