Арс, наверное, как и Герман выбирал по принципу самый лучший и дорогой. Только Герман для меня, а Арс для себя любимого.
Ммм... глухо промычал мне в грудь Герман, осыпал её множеством быстрых благодарных поцелуев. Перекатился на спину, утягивая меня за собой. Давай колись, Мира, что это за мужик был? Вы знакомы?
Прижалась к вздымающейся от учащённого дыхания, мужской груди, положила на неё руку и упёрлась подбородком. Встретилась с тяжёлым, потемневшим взглядом. Ревнует. Это немного льстило, но и напрягало.
Резцов Арсений Романович. Московский бизнесмен бла бла бла... дальше не знаю, не выясняла, потому что неинтересно. Встретились у дядьки в охотничьем доме. Его губернатор наш привозил. Можешь Олега Ефремовича расспросить, вы же общаетесь вроде.
Спрошу. кивнул Герман. Ты спала с ним?
У-у-у, Гер. Ты за кого меня принимаешь? сморщила недовольно нос.
За молодую, красивую бабу, на которую этот москвич пялился весь вечер, пускал слюни и не скрывал своего интереса, а главное, ревности.
Да мало ли кто на меня пялится. потянулась сладко и томно, потираясь всей собой об поджарое мужское тело, пытаясь скрыть за беззаботностью боль.
Манкая ты, Белка. Понимаю этого москвича. У них в столице таких нет. В его кругу общения девки все на одно лицо. Инстаграмное. Как под копирку слепленные. А ты живая. тяжёлой рукой прижал меня покрепче, словно боясь, что прямо сейчас, как есть, голая и разгорячённая, выскочу из номера и побегу искать красавца-москвича.
Да не сплю я ни с кем, кроме тебя, Гер. подтянулась повыше и лизнула мужской сосок. Осторожно прикусила и покатала затвердевшую горошину зубками.
Угу. выдохнул мой любовник, напрягся, задерживая срывающееся дыхание. Кроме меня и этого белобрысого сопляка. Повыдёргиваю я ему ноги, дождёшься.
Не трогай Сашку. Он не в курсе.
Нравится он тебе?
Он забавный. С ним весело бывает. И потом, с ним можно в кино или театр сходить. По городу погулять, в конце концов. быстро осадила собственнический инстинкт женатого любовника.
Заморочишь парню голову и бросишь.
Брошу. согласилась, не задумываясь. Всех бросала. Только с Германом задержалась. Он был женат и с этой стороны мне ничего не угрожало. Ты самый лучший, Гер.
Замуж тебе надо, Мира. Мужа хорошего, чтобы вся дурь из твоей головы выветрилась.
Туда не хочу. уткнулась носом в твёрдую грудь, пряча тоскливый взгляд. Пробовала уже.
Герман был из того небольшого количества людей, с кем я честно и открыто могла поговорить обо всём и о своей жизни в том числе. Если Сашка был у меня для только тела, то Герман ещё и для души. Умный, зрелый, снисходительный к вывертам моего характера и нрава. Готовый помочь советом и делом, поддержать и подсказать.
Но и он не знал о моей проблеме. О том, почему я предпочитаю жить так, как живу. Почему одна.
Однажды я пыталась снова поверить в любовь. Даже выйти замуж. И опять ошиблась. В тот момент во мне окончательно умерла Мира. И родилась Белка.
Целый год он отогревал моё раненое сердце своей любовью. Данир. Белозубый великан с пудовыми кулачищами и заразительным раскатистым смехом. Он зарождался где-то в глубине его огромной, широкой груди, клубился в ней, нарастал как цунами и, наконец, прорывался, накрывая всех вокруг своей сносящей волной, и заставляя улыбаться в ответ.
В его раскосых глазах, доставшихся ему вместе с четвертинкой крови от деда-бурята, всегда искрились смешинки. И он никогда не унывал. Даже если что-то пошло не так.
Добрый, весёлый и удивительно нежный, несмотря на свой богатырский рост и комплекцию. Рядом с Даниром я чувствовала себя совсем малышкой.
Мы познакомились в автомастерской, куда я пригнала свой старенький внедорожник на техобслуживание. Данир работал там автомехаником. Встретились и больше не расставались.
Данир постоянно носил меня на руках, ему это было в кайф. Подхватить и нести на четвёртый этаж, или от машины до подъезда, через лужи и грязь, через снежные сугробы.
Я
думала, что он меня любит. Ровно до того момента, когда Данир заговорил о свадьбе, и я призналась, что зачать ребёнка естественным путём шанс у меня очень маленький.
Данир пропал на три дня. На телефонные звонки не отвечал. Его мать отказалась со мной говорить просто бросила трубку. Я всё поняла, но ещё надеялась, что если любит вернётся. Ведь моя проблема решаема.
Он пришёл на четвёртый день. Мрачный, потухший и решительный. Единственный сын, единственный внук от которого ждут продолжения рода. Он не может рисковать, ему нужна племенная кобылка.
Подтаявшая было мерзлота под моей кожей, снова расползлась, сковывая мышцы, разгоняя вместе с кровью по телу кристаллики льда .
Потом был ещё Аркадий. Мы познакомились на фотовыставке. Наша краевая газета объявила конкурс на лучшую фотографию местной флоры и фауны, и я отправила на него несколько своих работ.
К тому времени я уже сменила дядькин старенький плёночный ФЭТ на неплохую зеркалку, ещё не профессиональную, но и не цифровую мыльницу.
Фотографирование в то время стало для меня настоящим спасением. Я снова училась видеть прекрасное. В капельках росы на изумрудной траве, в опадающих осенних листьях, в рыжем котище, сидевшем на окне, в зеркальном отражении неба в лужах после майской грозы.