Ещё больше Родион удивился, когда, поставив подпись в накладной и закрыв двери, осмотрел коробку. Посылка от Нади.
Сначала он нашёл в первой коробке ключи от дома. Уже тогда он понял, что во второй коробке.
Это что же получается? Надя попрощалась с ним? Иначе истолковать её жест он не мог.
Он был в шоке и ступоре, но всё же мелькнула мысль: значит, с ней, скорее всего, ничего непоправимого не случилось, она просто не хочет с ним говорить.
И в этот момент ну просто рояль в кустах! позвонил Малиновский.
Они поздоровались друг с другом, и Эрнест Леопольдович задал странный вопрос:
Родион Игнатьевич, аНадежа Сергеевна сейчас, случайно, не с вами? У меня к ней важный деловой вопрос.
Обычно Надежда Сергеевна со мной, настороженно ответил Родион. Что за вопрос? Скажите мне? Я передам.
Но вы же сейчас в столице. Значит, Надежда Сергеевна всё же приехала к вам?
Откуда вы знаете, что я в Москве? Я вас не уведомлял об этом.
От Надежды Сергеевны.
Так. Родиону это совсем перестало нравиться.
Вы опять звонили Надежде Сергеевне?! Я же вас просил
Просили? усмехнулся Малиновский. Дело в том, что это Надежда Сергеевна мне звонила позавчера. Ей нужен был ваш московский адрес.
Она прислала мне посылку. Картину. Что она ещё говорила вам?
Картину? упавшим голосом переспросил Малиновский.
Мрачные предчувствия опять охватили Родиона.
Послушайте, Эрнест Леопольдович! Давайте подробно и всё по порядку! Почему вы решили, что Надежда Сергеевна сейчас в Москве?
Дело в том Мы виделись позавчера, и Надежда Сергеевна выглядела очень подавленной. Хотя ничего не говорила такого. Только попросила ваш точный адрес. Я решил, что она поедет к вам. Тем более, что она уже второй день не в сети. И дома её нет. Машина на стоянке, а её самой нет. Я сегодня ждал несколько часов. Потом одна из соседок сказала, что Надежда Сергеевна ещё вчера во второй половине дня уехала на такси с дорожной сумкой.
Малиновский выложил всё, потому что сам не на шутку разволновался за Надю. Она отправила картину. И исчезла.
Уехала?
Голос у Родиона был такой, что Малиновский понял ошибочность своих выводов по поводу его отношения к Наде. Что-то у них случилось, но Соболев явно не бросал Надежду. Уехал по делам.
В голове у Родиона стучало, но мозг работал, усваивая информацию.
Итак, Надежда Сергеевна вам позвонила, а вы продали ей мой адрес за личную встречу? Ведь адрес можно продиктовать по телефону, минутное дело!
Малиновский молчал.
Вы знаете, я очень зол на вас, Эрнест Леопольдович! А когда я злой, я дурак. Потому, если не хотите неприятностей в виде испорченной репутации или ещё чего-то подобного, вы сейчас напряжёте все свои возможности и установите местонахождение Надежды Сергеевны. Установите и мне перезвоните. Я знаю, вы тоже волнуетесь, и это единственное, что примиряет меня с вашим странным поведением. Вы же всё равно будете искать. За успешные поиски напишу везде, где можно, в самых приличных местах, отзывы о вас. И будут премиальные.
Не надо премиальных. Достаточно отзывов, холодно отозвался Малиновский. Я перезвоню. Можно в любое время вас беспокоить?
Безусловно. Думаете, я усну?
Малиновский нажал отбой.
Не уснёшь. И это единственное, что меня примиряет с тобой, пробормотал он. Как жаль, что профессиональная этика не позволяет ему высказать этому рыжему всё, что вертится на языке!
Родион поставил картину на стол, сел напротив. Он ждал звонка от Малиновского. Не хотелось ни есть, ни спать.
Она отдала ему картину, которой очень дорожила. Картину, связывающую их. Порой Родиону казалось, что мудрый дед специально свёл их при помощи этой картины. Дед понимал Надю лучше, чем он. И он знал что-то такое, чего Родион не знает. Он сказал в письме, что для Нади картина сейчас важнее.
Что знал дед? Какие-то обстоятельства её прошлой семейной жизни? Родиону она не рассказывала; так, общие слова. А он особо и не спрашивал. Его интересовал сегодняшний день, их с Надей жизнь, а не тени из прошлого.
Малиновский перезвонил, когда уже даже в Москве было за полночь.
Я связался с
это он о себе во множественном числе, либо он не один волнуется.
А ты что ответила?
Ответила, что ты уехала до конца августа. И если кто-то посмеет тебя беспокоить, будет иметь дело с полицией.
Спасибо, доченька! Видимо, он прислушался к тебе. Никто меня не беспокоит.
Он ещё просил передать, чтобы ты, когда вернёшься, сразу связалась с ним. У него какое-то важное дело к тебе.
«Знаем мы его «важные» дела!», нажав отбой, Надя задумалась. Ей совсем не нравился этот «привет» из той жизни.
Что нужно было Малиновскому? Так переживал, что нашёл способ связаться с Ульяной?
Надя никогда не рассказывала ему подробностей о семье, только общие факты.
И кто это «мы»?
Конечно, днём она была постоянно занята, не скучала. Но куда денешься ночью? Ночью, когда остаёшься одна, и некуда спрятаться от воспоминаний и мыслей.
Конечно, она не забыла. Она тосковала. Она скучала по Родиону. Он словно был рядом постоянно. Неужели она больше никогда не обнимет его? Не прижмётся к его сильному плечу? Не почувствует его руки, губы? Не встретится взглядом с его «непутёвыми» глазами?