В четверг вечером раздался звонок в домофон. Если бы она не знала, что Малиновский вернулся в N, решила бы, что это он. Но он позвонил ей в воскресенье вечером, видимо, когда Родион его «отпустил», сообщил, что уезжает, но не прощается.
Надя спросила, кто, и сразу узнала голос, хоть он сказал просто: я. Итак, он всё-таки пришёл к ней.
Пока гость поднимался на её этаж, она занималась дыхательной гимнастикой, чтобы выглядеть спокойной и уравновешенной.
Привет, Родион поздоровался и вошёл в её тесную прихожую так, словно делал это каждый день. От скромности он явно не умрёт.
Добрый вечер, отозвалась Надя, запирая за ним двери. Чем обязана?
Шёл мимо, дай, думаю, зайду, усмехнувшись, он прошёл в комнату и сел на диван, прямо напротив картины.
Откуда у тебя мой адрес?
В документах нашёл. Ты же упоминаешься в завещании, он чувствовал себя очень свободно и естественно, судя по всему. Сидел, скрестив ноги и вытянув их перед собой, а руки сложил на груди. Хотел предложить тебе любую другую картину на выбор взамен этой, но вижу, бесполезно. Что ж, может, дед и прав.
Он задумался на несколько секунд. Надя смотрела на его рыжие волосы, прямые брови и «непутёвые» глаза, в которых сейчас затаилась грусть, и сердце не могло вместить всю теплоту и нежность, которые она чувствовала к нему. Но нельзя давать слабину. Он обманщик; она играла тогда вслепую, а он крапленой колодой.
Чай будешь? спросила она.
Да.
Тогда прошу на кухню, усмехнулась Надя.
Ты очень похожа на эту Сирену с картины. Если бы не знал, что картина написана давно, решил бы, что деду позировала ты, задумчиво сказал он, помешивая чай ложечкой. Оказалось, что он любит крепкий чай с сахаром.
Эрнест Леопольдович заподозрил
где-то поблизости от Нади. От вездесущего, всезнающего Малиновского он и получил информацию о том, что к Наде прибыли гости. Видимо, ездить внаглую адвокат к Наде стеснялся (или просто пока не подвернулся благовидный предлог), но названивал ей регулярно.
Приехали гости, а это значит, его визит откладывается А он хотел прийти к ней в понедельник, очень соскучился. Прийти и проверить, как она там? Скучала ли по нему? Простила ли уже?
А Надя, действительно, думала о нём и скучала, не зря он старался. Да и простила уже давно. Но долго ей задумываться о нём не пришлось, потому что в субботу утром позвонила Ульяна и сообщила, что у неё очень неожиданно выдался небольшой отпуск, и завтра они прилетят. Аэропорт находится в N, потому они заедут к отцу на пару часов, а потом сразу поедут к ней, на неделю.
Надя не помнила себя от счастья, они не виделись с зимы, да и тогда Ульяна прилетала лишь на пару дней. Как удачно она уволилась! Целую неделю проведет с дочкой и её женихом. К тому же, на следующую неделю как раз выпадал ежегодный фестиваль воздухоплавания, проходивший в их городке.
Она была настолько воодушевлена, что поделилась своей неожиданной радостью с Малиновским, который позвонил узнать, как у неё дела. У него появилась привычка звонить ей почти каждый день. Это была своеобразная опека с его стороны.
Весь день Надя носилась как угорелая: заполняла свой «холостяцкий» холодильник, сделала уборку. Даже обновить маникюр сбегала, чтобы не напугать зятя, как она называла Фреда.
Диван у неё был раздвижной и довольно большой. Надя прикинула Ульяна и двухметровый зять поместятся. Для себя Надя достала из кладовки раскладушку и поставила в углу, подальше от дивана, насколько позволяло место.
Фред не хотел её стеснять, настаивал на том, чтобы остановиться в отеле, но Ульяна дала ему понять: русское гостеприимство, в тесноте да не в обиде.
Когда «дети» приехали в воскресенье, они поели и сразу легли спать: перелёт был очень длительный, устали. А начиная с понедельника, неделя летела незаметно. Каждый день они либо гуляли по их старинному городку, в небе над которым по вечерам парили «фестивальные» аэростаты, либо ехали на экскурсию. Фреду очень нравилась «экзотика», он постоянно таскал с собой огромный фотоаппарат.
Привык зять и к национальной кухне. Борщ («бёрч») ему понравился сразу, окрошка тоже.
Потом он увидел, как Надя собирается делать курицу на соляной подушке в духовке. Он долго хохотал, утверждал, что «Надья» его пытается разыграть. Что это нельзя есть там столько соли! Когда через полтора часа ему предъявили готовую курицу, он не поверил, сказал, что «чикен» был куплен заранее и спрятан.
Потому когда в следующий раз Надя затеяла пироги с зелёным луком и яйцом, и «разборник» с карамельками внутри, она попросила Ульяну как-нибудь отвлечь Фреда, сводить его погулять. Чтобы не травмировать его психику.
В общем, они жили очень весело, и Надя радовалась каждому дню, но время летело неумолимо. В понедельник «дети» должны улетать, а в субботу было закрытие фестиваля, которое всегда праздновалось очень широко.
Днём они ходили на ярмарку народных промыслов, выставку собак, ели мороженое в летнем кафе, а вечером отправились на площадь, где проходил большой концерт. Народу было много: туристы со всей области и из других регионов, горожане.
Они втроём о чём-то увлечённо болтали, а Фред бесконечно фотографировал аэростаты, когда рядом неожиданно раздался густой бас: «Надюха?!».