***
- Я тебя прикончу, уек! Живьем тебя закопаю, ганн ты конченый!!
Булат оттягивает меня от окровавленного утырка, за что тут же получает кулаком в челюсть. Урод в долгу не остается и лупит меня в живот. Булат не ожидал удара от меня и отлетел на каталку, припаркованную у стены. Она поехала и сбила несколько стоек с заряженными системами. Звон разбивающихся флаконов, визг медсестер. Мы катаемся с уродом по полу, пока нас не растаскивают санитары. На его счастье, в хирургическом отделении санитарками работают не только пожилые женщины, но и здоровенные мужики. Гнев застилает глаза. Вокруг крики, вопли А я вижу только окровавленное лицо этого ублюдка.
Когда он позвонил Булату и сообщил, что Роза сейчас на операционном столе. Я думал, что свихнусь и поеду кукушкой. Сердце разрывалось в груди, глаза застилала мокрая пелена. Я думал, что рехнусь пока мы ехали в больницу. Если бы я был за рулем, то точно расквасился бы в лепешку, так меня разматывало и колотило. А потом я увидел этого утырка и сорвался. Он сидел на корточках у стены в коридоре. И держался забинтованными кистями за голову. Увидев нас он поднялся выпрямившись в полный рост. Его серое поло было залито кровью. Это не его кровь Он не смог бы держаться на ногах, если бы был так серьезно ранен. На глазах ублюдка сверкали слезы, а в моей душе полыхал пожар.
«Прости, брат», а потом еще пару слов по-цыгански успел произнести он глядя на Булата, прежде чем я зарядил ему в первый раз
В обезьяннике мы сидели втроем, я на одной лавке, он на другой. Булат стоял прислонившись спиной к стене и запрокинув голову смотрел в потолок. Они перебрасывались короткими фразами, вероятно непредназначенными для моих ушей, потому что звучали они на незнакомом мне языке.
Егор уже знает, что Роза в больнице. Они с Улей сразу поехали туда, я успел сообщить им до приезда полиции. Вызволять отсюда, он меня скорее всего не будет, потому что человек, через которого он мог бы это сделать был послан мной на хй. Но мне все равно, лишь бы с Розой все было хорошо, только бы она выжила. Потому что если ее не станет, я его убью, и никто меня не остановит. Снова бросаю взгляд на Самуйлова. Его расквашенный нос, который успели вправить в больнице до приезда ментов, распух под повязкой, глаза заплыли, вся морда, синяя и посеченная стеклом, так же, как и руки.
- Самуйлов, на выход, - капитан подходит к решётке и отпирает замок.
Напрягаюсь всем телом. Нееет так не пойдет! Подрываюсь следом.
- Дайте мне телефон! - кричу капитану, он не реагирует на меня. Они отходят в другой конец помещения, разговаривают. Самуйлов бросает взгляд на Булата, говорит что-то капитану. Тот отвечает ему, так же бросив взгляд на решетку. - Слышите!? Телефон мне дайте!
- Тише - Булат кладет руку на мое плечо.
Капитан не скрывая довольной мины подходит к решетке и снова отпирает ее. Кивком указывая на выход, смотрит на Булата.
- А он? - Булат бросает взгляд на меня.
- Оба выходите, - произносит полицейский и отходит от двери.
Самуйлов курит на порожках, вероятно ждет нас. У меня были мысли, что он может сбежать, но оказалось, что он никуда не спешит.
- В машине лежат ее документы. Я не знаю, куда ее эвакуировали. Нужно искать, - выпустив струю дыма в сторону, говорит он.
- Ты отпустишь ее? - спрашивает Булат.
- Отпущу - затушив сигарету об урну произносит он, делая шаг вниз по ступенькам.
Глава 37
Розина палата находится на седьмом этаже. Боюсь, что пластическая операция - единственное мое спасение. Она не отвечает на мои звонки и сообщения. Читает их, но ничего не отвечает. Булат говорит, что она очень подавлена. Ее братишка
тоже лежит в больнице, его только вчера перевели из реанимации. Истощение и переохлаждение довели ребенка до такого тяжелого состояния. Она считает себя виноватой в случившемся.
Но я уверен, что дело не только в этом. Она ведь думает, что Ленка беременна от меня, поэтому и сбежала в то утро. Другого объяснения ее поступку я найти не могу. Мы так прекрасно общались всю ночь, она рассказывала мне о своем детстве, делилась мечтами и планами. Все было бы иначе, если бы не выходка Лены.
Ульяна дважды ездила к ней. Просил передать ей записку и попытаться донести до нее, что Ленкина выходка была лишь спектаклем. Объяснить ей, что нет у меня никакой беременной девушки. Но в это дело, как обычно, влез Егор и запретил ей общаться с Розой на эту тему. «От одного мудака только отделалась девчонка! Не вздумай рекламировать ей другого! Эта не беременная, так другая может оказаться. В его машину вообще садиться небезопасно, там просто посидеть достаточно, чтобы забеременеть!».
С ним спорить бесполезно. Все равно ничего не докажешь. Но Уля шепнула мне, что она попытается с ней поговорить об этом. Передал, ей кактус, который так и остался стоять на тумбочке у моей кровати, а записку писать не стал. Я написал ей уже километры сообщений. Какой толк писать о том же самом на бумаге На Ульяну я особых надежд не возлагал. Нам нужно поговорить лично. В понедельник я уезжаю на соревнования. И хоть с конкуром я решил завязать, подвести тренера в последний раз я не имею права. Меня не будет четыре дня. Боюсь, что Булат увезет ее домой, а мы так и не успеем пообщаться.