Миша, познай дзен. Познай этот ебучий дзен и не ляпни чего лишнего! Тут каждое сказанное тобой слово может и будет использовано против тебя.
Мне нужна, ляпнул я с небольшим дополнением. Ты мне нужна сидящая здесь и никуда не рыпающаяся.
Нужна? Вам? Правда? из больших серых глаз потекли крупные капли слёз. Мне так никто и никогда не говорил.
Ебучий дзен меня покинул и пришиб нахрен Марусю, когда она бросилась ко мне на шею, и, честно слово, лучше бы придушила, чем начала целовать.
Еще никогда и ни одна женщина не пыталась засунуть свой язык в мой рот настолько настойчиво и открыто. Помимо обслюнявленной Марусей бороды мокрым у меня был даже нос.
Маруся, что б тебя! рявкнул я на девушку, отчего она замерла лишь на секунду, а затем предприняла новую попытку забраться мне в рот. Хватит, я сказал!
Пришлось грубо схватить ее за плечи, оторвать от себя, запихнуть ее же язык обратно в ее дурную башку и усадить задницей на диван.
Какого хрена ты делаешь? резким движением руки тыльной стороной ладони отёр свой подбородок.
Я посмотрела на меня Маруся огромными, как её внезапный порыв, глазами. Я не знаю. Я думала, так правильно.
Правильно что? Прыгать на каждого, кто тебе доброе слово скажет? У тебя язык при свете дня за зубы, наверное, вообще не возвращается, если ты каждого так вылизываешь?
Я ни с кем, кроме Вити никогда не целовалась, ответила Маруся приглушенно, опустила глаза и снова пустила слезу. В этот раз делала она это совершенно беззвучно. Лишь узкие плечи дрожали.
Дура, качнул я снисходительно головой. Накинул на ее ноги плед и вернулся в кухонную зону, где кое-как нашёл веник и совок.
Собрав осколки стакана, вернулся к дивану, на котором уже лежала Маруся, но всё так же продолжала тихо плакать, культурно утирая уголком пледа сопли.
Подержите меня за руку, Михаил Захарович.
Когда ж ты уже уснёшь-то, а? буркнул я себе под нос. Обошёл диван и сел напротив Маруси на низкий журнальный столик. Из-под пледа вынырнула ее светлая рука с тонкими пальцами и потянулась ко мне. Закатив глаза, нехотя обхватил ее горячие пальцы своими и заглянул в серые заплаканные глаза. Дальше что? Поборемся? Или на пальцах поиграем? Что ты еще придумала, Маруся?
Я устала бороться, Михаил Захарович, вздохнула она, глядя сквозь меня.
Ясно. Пришла стадия алкогольно-философских разговоров
И с чем же ты таким боролась, что устала? мне не было интересно и добровольно я бы никогда ее слушать не стал. Просто эту стадию я знаю отлично. И лучше ее поддержать, так как, чем быстрее она выговориться, тем быстрее уснёт.
Я всегда борюсь за что-то: за своё счастье, например; за внимание родителей; за то, чтобы меня приняли достойной того, чтобы просто жить, учить детей; за то, что даже некрасивые умеют любить и тоже хотят быть любимыми.
С чего ты взяла, что ты некрасивая? Да, не модель с обложки, но и не уродина ведь. Просто такая на любителя.
Ну, я же не вампир. В зеркале отражаюсь и сама всё прекрасно вижу.
Не вампир? улыбнулся я уголком губ. А бороду ты мне сейчас обсосала так, будто нет-нет да посасываешь что-то у людей.
У вас очень приятный голос, Михаил Захарович, когда вы так тихо разговариваете. Говорите со мной еще, взгляд ее стал ясным, будто она и не пила вовсе. А еще Маруся
мне улыбнулась. Тепло, будто мы с ней закадычные друзья. Протрезвела, что ли? Нет. Трезвая Олеговна мне не улыбается. Никогда. Трезвая Олеговна всем своим видом показывает, как вертела бы меня на вертеле потолще над костром побольше. А еще у вас очень хороший сын. Хоть и хулиган, совершенно непослушный и своенравный, но он очень хороший. Я никому не рассказывала и он, наверное, тоже, но в прошлом месяце ваш Артём защитил девочку из старшего класса от другого хулигана. Тоже постарше него.
Так вот откуда у него тогда «фонарь» под глазом взялся?
Угу. Их было бы два, «фонаря» этих, если бы я не вмешалась. Я тогда так быстро сбежала со школьного крыльца, что даже каблук на сапогах сломала. Мне кажется, Тёме очень нравится эта девочка.
И в каком классе та девочка учиться? где-то внутри меня, очень глубоко, заистерил обеспокоенный отец.
В десятом. Хорошая девочка, отличница. Зариной зовут. Только я вам ничего не говорила, приложила она указательный палец свободной руки к своим губам и снова спрятала руку под пледом.
Класс. Моему восьмикласснику нравится девчонка из десятого. Приплыли
Так, если мой сын хороший, то какого хрена, Маруся, ты вызываешь меня в школу по два раза в неделю?
Но он ведь хулиган! уставились на меня возмущенные серые глаза.
Аргумент, дёрнул я бровями.
Опустил взгляд на руку, что держал и почувствовал, как в ней пошевелились тонкие пальцы, пощекотав мою ладонь.
Я ведь умру, да? спросила вдруг Маруся.
Несколько растеряно поднял на ней взгляд, но она на меня смотрела. Она смотрела на то, как ее пальцы играют с моей ладонью и глядят линии на запястье.
Все мы когда-нибудь умрем, Маруся.
Но я точно сегодня. Я еще никогда столько не пила. Мне ужасно стыдно, и я буквально каждой клеточкой себя чувствую, как алкоголь разъедает мои внутренние органы. Внутри всё горит. И до утра я точно не доживу.