С Ромкой творится что-то неладное. На станции пропадает и все мурлычет что-то себе под нос. Уж не заболел ли?
«Не связался ли со шпаной?» подумал Канюка, но жене не сказал. Решил сам проследить за сыном. И на другой же вечер, затерявшись в толпе, наблюдал, чем занимается Ромка на станции. А он ничем не занимался, ходил взад-вперед по платформе или, усевшись на лавочку около репродуктора, слушал песни.
Вывод, который сделал Матвей Канюка из своих наблюдений, был неожиданным. Он вызвал к себе Диогенова и сказал:
Вот вы, Кай Юрьевич, считаете себя этим самым
Теоретиком, подсказал Диогенов. И в масштабе кооператива Главным.
Тем более. А можете ли вы мне сказать, к чему сейчас тянется молодежь?
Диогенов удивился: откуда у председателя интерес к такой совершенно общей проблеме? Но тем не менее ответил:
У молодежи, как в обозримом прошлом, так и в настоящее время, отмечена непреодолимая тяга к деньгам.
Канюка насупился:
Неправду говорите, Кай Юрьевич.
Неправду?
Да уж так. Нынче молодежь к другому тянется.
Что же, по-вашему, волнует сейчас молодые умы?
Ну хотя бы песня
Кай Юльевич поразился во второй раз. Громы небесные! Человек, интересы которого не простирались дальше прилавка мясного магазина, вдруг заговорил о песнях. Что случилось?
Канюка рассказал о тревожных переменах в поведении Ромки. Теоретик задумался. Затем, чтобы выиграть время, пустился в пространные рассуждения.
Вот случай, говорил он, когда жизнь, практика стучатся в двери теории. Практические потребности возникают и накапливаются постепенно. Но наступает критический момент, и они начинают настойчиво искать выхода. Задача теории указать его.
Канюка прервал это словоизвержение, уместное разве лишь в студенческой аудитории.
Что вы посоветуете, Кай Юрьевич? спросил он.
А совет уж сложился в голове Теоретика.
Надо создать собственный гимн.
Гимн? не понял Канюка.
Да, гимн, и не надо бояться этого слова. Вы, Матвей Лазаревич, правильно заметили, что молодости свойственна тяга к романтике. Меркантильные интересы, в которых погрязли их родители, чужды молодым людям. Надо сделать так, чтобы ореол романтики коснулся и скудных пока нив кооператива «Лето». Пусть зазвучит наш региональный, так сказать, цеховой гимн, и он совершит благотворный поворот в умонастроениях юношества.
Мысль понравилась Канюке.
Согласен, сказал он. Только давайте поскорей.
Диогенов поморщился, как при зубной боли.
Такие дела так просто не делаются. Необходимо время, потребуются и деньги.
Сколько?
Лицо Теоретика опять исказила страдальческая гримаса:
Мне лично ни копейки. Но поэта, которому мы поручим это дело, придется поощрить. Может быть, даже возникнет необходимость в творческой командировке. Не будем отступать от сложившихся литературных традиций. Кстати, вы, случайно, не знаете, кто это пописывает стишки в нашей стенгазете?
Сынок художника, который недавно вступил в кооператив. Оболтус, каких свет не
видал.
Мне трудно судить о его моральном облике, но слог у парня совсем неплох. Правда, псевдоним он мог выбрать и получше. «Раненый олень» это годится только для декадентского журнальчика. Пришлите мне этого Олененка.
Так и договорились: Диогенов обеспечивает творческую сторону задуманной операции, Канюка материальную.
По единодушному согласию, достигнутому между членами правления, в распоряжение председателя выделялся определенный процент от паевых взносов для всякого рода не предусмотренных сметой расходов. И он распоряжался этими суммами самостоятельно, представляя время от времени устный отчет правлению. Из этого фонда оплачивались услуги Теоретика, по этой же статье предполагалось провести и расходы на создание гимна.
Встреча его будущего автора с Теоретиком состоялась на следующий день. Оказалось, что облик поэта полностью соответствует избранному им псевдониму. Высокий, стройный, он действительно напоминал оленя, служившего некогда украшением галаховского ландшафта. А затаенная в глубине его больших глаз душевная боль свидетельствовала о незаживающих нравственных ранах.
Молодой человек, спросил Диогенов, приходилось ли вам бывать в Крыму?
Приходилось, меланхолично ответил поэт, носивший, впрочем, за пределами литературы вполне прозаическое имя Тимофей.
Ну и как вы нашли этот чудесный уголок нашей земли, какие образы он вам навеял?
Оказалось, весьма смутные, потому что родители возили Тимошу в Крым двухлетним несмышленышем. Перешли к деловым переговорам. Условились, что кооператив обеспечивает «Раненому оленю» двухнедельную поездку в Крым, а он привозит оттуда готовый текст гимна.
Поэт вернулся не через две, а лишь через три недели. Он загорел, стал, кажется, еще стройнее, боль в глазах поуменьшилась. Явное свидетельство того, что нравственные раны частично успели зарубцеваться.
Диогенов встретил прибывшего вопросом:
Могу я предположить, что встреча с музами была плодотворной?
Вместо ответа поэт, скромно потупив взор, положил на стол Теоретика отпечатанный на машинке текст. Он гласил: