С ограниченными?
Ну да!.. А ты думала как? Прямо пошли, что называется, начистоту: «Мы тебя поставили, а ты поделись с нами властью по договору».
Да нешто такой договор может быть действителен?
Ну вот она им и показала эту действительность. Забитая-то эта «Ивановна» как взошла на престол, так не только никакими правами не поступилась, а стала самой что ни на есть самодержавной императрицей, да еще над верховниками этими самыми Бирона поставила и их ему под начало отдала. Закусали они потом локти, да поздно.
А откуда взялся Бирон? спросила Грунька.
О нем я знаю всю подноготную, сказал Жемчугов, на всякий случай и тебе ее знать нужно. Слушай!
11 ПРОШЛОЕ БИРОНА
можно сказать, все равно что чужие.
А что тебе еще? спросила Грунька.
Митька привстал, обнял ее и чмокнул в щеку.
Да будет тебе! отмахнулась она.
Ну еще разок, проговорил Митька.
Да говори же ты дело-то, успеешь еще нацеловаться
Ну хорошо, слушай! снова садясь, продолжил он свой рассказ. Так вот дед этого нынешнего герцога Бирона, или Бирена, был конюхом при дворе в Митаве.
А не сам разве из конюхов?
Нет, это так только со злобы его называют конюхом, а на самом деле конюхом-то был его дед, а отец служил с чином капитана в шталмейстерах, потом был при герцогской охоте, накрал там денег и купил дворянское поместье Калцеем. У него было три сына: старший Карл служил в русских войсках при Петре Первом, попался в плен к шведам, бежал от них, перешел к польскому королю и дослужился в Польше до полковника; затем благодаря брату он снова перешел на русскую службу и был генерал-аншефом.
За что же ему такая честь? поинтересовалась Грунька.
А за то, что он брат временщика. Временщики всегда устраивают своих братьев. Карл теперь уже умер, а младший сын обладателя Калцеема, Густав, здравствует, живет здесь рядом, на Миллионной, вот дом с колоннами, и весьма благодушествует. Он тоже в генеральских чинах и командует Измайловским полком. Теперь средний брат из них, Эрнст Иоганн, родился в 1690 году.
Значит, ему теперь, воскликнула Грунька, пятьдесят лет, а ему ведь никто и сорока лет не дает Замечательно сохранился!
Да, ему теперь уже пятьдесят лет, подтвердил Жемчугов. В молодости его отец отправил в Кенигсбергский университет, но там молодой Бирон науками занимался плохо и повел себя так, что в один прекрасный день впутался в гнусную историю, вследствие которой должен был подвергнуться наказанию шпицрутенами.
Какая же это была история? поинтересовалась Грунька.
Вот этого доподлинно не знаю, с сожалением ответил Митька, но всенепременно доищусь. От наказания шпицрутенами Эрнст Бирон удрал из Кенигсберга и, пробравшись в Лифляндию, служил там у одного барона в лакеях, в качестве дворецкого.
Ну? изумилась Грунька.
Вот тебе и «ну»! передразнил ее Жемчугов.
Ну а дальше что с ним было? Это занятно!..
Дальше? А вот что: сколотил он себе денег на должности дворецкого и поехал в Петербург искать счастья. А было ему тогда двадцать четыре года.
И откуда это ты все так подробно знаешь?
Учись, брат, Грунька, как дела делать. Нужно прежде всего все, что возможно, разузнать про врагов, с которыми хочешь бороться.
Митька так спокойно называл Бирона «врагом», так уверенно говорил, что «хочет бороться с ним», что Грунька посмотрела на него не без гордости и удовольствия.
Есть люди, пояснил Митька, отвечая на ее вопрос, которые помнят, как он приезжал сюда в Петербург в тысяча семьсот четырнадцатом году. Он тогда здесь домогался звания камер-юнкера при дворе цесаревича Алексея Петровича. Конечно, ничего он не добился, хотя его расчет тут был вовсе не так несуразен. Он готов был предать цесаревича и нанимался к нему в злостные соглядатаи, обещая в качестве немца «приучить его» к «европейскому» житью. Из Петербурга это сатанинское отродье вернулось в Митаву, к отцу; тут через Бестужева он попал к Анне Иоанновне, герцогине Курляндской. Она вскоре определила его к себе в секретари. Ну тут уж он завладел ею. Она даже присылала его с поздравлением к государыне Екатерине, когда та взошла на престол. Государыня-то Екатерина была, знаешь, сама из простых немок, так ей Бирон ничего, понравился. А там, в Курляндии, он с «Ивановной» куролесил вовсю: кутил, играл в карты, ездил в Кенигсберг, якобы по делам в качестве уполномоченного курляндской герцогини; бывало, что, напившись, он вступал в драку на улице с буянами и попадал в тюрьму, а герцогиня выкупала своего «уполномоченного», платя за него штраф. Когда верховносоветники надумали провести избрание Анны Иоанновны, ограничив самодержавную власть, то в числе других условий они поставили ей, чтобы она, выезжая из Курляндии, оставила там Бирона и не брала его с собой. Но Анна Иоанновна привезла его с собой в Москву и, сделавшись там императрицею, назло верховникам пожаловала Бирона сначала в камергеры, а при коронации в обер-камергеры, затем же возвела его в графы Российской империи и наградила орденом святого Андрея Первозванного.
Ишь ты, счастья-то человеку повыпало! Вот что значит нашей сестре понравиться! глубокомысленно подхватила Грунька.