Жемчугов шагал за ней сначала тоже молча, но на лугу поравнялся и проговорил:
Сюда иди, налево!
Как налево? удивилась Грунька, в самом деле? Ты же говорил, что на Миллионной?
Ну да, на Миллионной есть кофейня немецкая, и в ней сзади существуют отдельные комнатки; войти же в эти комнатки можно только со стороны набережной реки Мойки Понимаешь?.. Чтобы незаметно было. Эти комнатки и называются «секретом». Вот туда мы и пойдем. Подозрения ни в ком не возбудим, потому что там часто потихонечку парочки на свиданиях бывают.
Они направились к набережной Мойки, по-тогдашнему Мьи, куда выходили зады дворов и домов, лицевая сторона которых тянулась по Миллионной.
Вот видишь, это службы Густава Бирона, брата герцога, показал Жемчугов, на всякий случай запомни! А вот и вход во двор при кофейне.
Они повернули в ворота довольно просторного, кругом обстроенного службами, двора, поперек которого шла прямо к крыльцу аллейка молодых деревьев, тщательно выровненных и подстриженных.
Это и для парадного хода хорошо, а не то, что для заднего крыльца! одобрила Грунька.
С крыльца вела дверь в полутемный коридор. Встретивший их здесь человек поздоровался с Митькой, как знакомый.
Зеленая свободна? спросил Жемчугов, направляясь вперед, как, по-видимому, давно знакомый и привычный гость.
Проходите, свободно! ответил человек и впустил их в небольшую комнатку, обитую расписанным под листья деревьев и кустов холстом.
На низком потолке ее были изображены небо с облаками и летящими птицами, а все убранство состояло из стола, покрытого цветной скатертью, и четырех стоящих вокруг него кресел с высокими спинками. В углу был сделан камин, и на нем висело маленькое зеркало, сильно потертое.
Вот это самый «секрет» и есть, сказал Митька. Ну снимай плащ и распоряжайся. Ты голодна?
Чего голодна, ответила Грунька, я сегодня обедала.
9 ЭТО НАДО ЗАПОМНИТЬ
Ну будем кофе пить, если тут кофейня.
Жемчугов прищурил один глаз, подмигнул и щелкнул языком.
Знаешь, братец, обратился он к человеку, принеси ты нам глинтвейну тепленького как раз по погоде будет, да сыра немецкого сливочного. Насчет же кофе посмотрим; может, и кофе выпьем потом.
Ты чего ж это кутить-то вздумал? остановила его Грунька.
Да без смазки-то говорить в горле будет трудно все равно, что сукном в горле трешь, а с примочкой слова сами идут.
Грунька усмехнулась.
А теперь слушай, заговорил Митька, как только лакей ушел, чтобы принести потребованное, слушай хорошенько и запомни. Эта вот зеленая комната единственная, в которой можно разговаривать без
опаски здесь. Все остальные комнаты у немца в кофейне устроены так, что можно из нарочно для сего приспособленного тайника слышать все до последнего слова, что говорится в них. Так и знай! Если когда-нибудь попадешь с кем-нибудь сюда, к Гидлю это кофейня немца Гидля, то боже тебя сохрани язык распускать: все будет услышано. А здесь, в этой зеленой, еще ничего, можно быть без опаски.
Да с кем же мне и зачем попадать сюда? спросила Грунька.
То ли еще будет!.. Может, еще не сюда попадешь! Мне все твое уменье нужно и актерство; ведь ты кого хочешь обыграть сможешь?
Кого хочешь, на это меня станется!
И графиню, и княгиню, и под маской маскарадную интригу разведешь?
В лучшем виде!
Ну то-то! Помни: если свергнем немцев, тогда в награду твое освобождение из крепости, и я поженюсь на тебе, Грунька!
Она ухмыльнулась, потупилась и покачала головой.
Кто ж это награждать нас станет?
Митька перегнулся к ней через стол и в самое ухо едва слышно произнес:
Государыня Елизавета Петровна, когда взойдет на принадлежащий ей императорский российский престол!
Но вдруг он звонко чмокнул Груньку в щеку, заметив, что дверь отворяется и входит слуга с подносом. Конечно, лучше было, чтобы этот слуга увидел, как они целуются, чем обращать внимание на то, что между ними происходит политический и весьма «опасный» разговор.
Грунька отшатнулась от Митьки и жеманно произнесла:
Ах, оставьте, сударь!.. Труд бесполезный. Поищите себе другой особы любезной!
Слуга, поставив поднос, поспешил удалиться, видимо вполне уверенный, что имеет дело с одной из обыкновенных любовных «авантюр», каких бывало у Гидля по десятку в день.
Да ты совсем молодец! одобрил Груньку Жемчугов, когда они снова остались одни. Отлично всякую всячину разыгрываешь!
Ну довольно об этом! серьезно сказала ему Грунька, берясь за стакан с глинтвейном, и, отпив из него, добавила: А ведь вкусно!
Ну еще бы! согласился Митька.
Я вот чего в толк не могу взять, продолжала она, как это при жизни Елизаветы Петровны, родной дочери императора Петра, вдруг престол наследует не она, а сын Брауншвейгского принца, да притом молоденький. Положим, при Елизавете Петровне не могло бы быть и регентства Бирона, но как это произошло? Анна Леопольдовна чья дочь будет?
Она дочь Екатерины Иоанновны.
Голштинской?
Нет, герцогиня Голштинская это Анна Петровна, старшая дочь императора Петра.
Ну вот и я так же смекаю, что она старшая дочь императора и что ее внук
Ее внук Петр, и он живет сейчас в Голштинии. Это особь статья.