Ревновал ли ты меня? Был ли ты когда-нибудь
на меня недоволен? Не скучал ли ты со мною?
Никогда, Олеся! Никогда!
Она положила обе руки мне на плечи и с невыразимой любовью поглядела в мои глаза.
Так и знай же, мой дорогой, что никогда ты обо мне не вспомнишь дурно или со злом, сказала она так убедительно, точно читала у меня в глазах будущее. Как расстанемся мы с тобой, тяжело тебе в первое время будет, ох как тяжело Плакать будешь, места себе не найдешь нигде. А потом все пройдет, все изгладится. И уж без горя ты будешь обо мне думать, а легко и радостно.
Она опять откинулась головой на подушки и прошептала ослабевшим голосом:
А теперь поезжай, мой дорогой Поезжай домой, голубчик Устала я немножко. Подожди поцелуй меня Ты бабушки не бойся она позволит. Позволишь ведь, бабушка?
Да уж простись, простись как следует, недовольно проворчала старуха. Чего же передо мной таиться-то!.. Давно знаю
Поцелуй меня сюда, и сюда еще и сюда, говорила Олеся, притрагиваясь пальцем к своим глазам, щекам и рту.
Олеся! Ты прощаешься со мною так, как будто бы мы уже не увидимся больше! воскликнул я с испугом.
Не знаю, не знаю, мой милый. Ничего не знаю. Ну, поезжай с Богом. Нет, постой еще минуточку Наклони ко мне ухо Знаешь, о чем я жалею? зашептала она, прикасаясь губами к моей щеке. О том, что у меня нет от тебя ребеночка. Ах, как я была бы рада этому!
Я вышел на крыльцо в сопровождении Мануйлихи. Полнеба закрыла черная туча с резкими курчавыми краями, но солнце еще светило, склоняясь к западу, и в этом смешении света и надвигающейся тьмы было что-то зловещее. Старуха посмотрела вверх, прикрыв глаза, как зонтиком, ладонью, и значительно покачала головой.
Быть сегодня над Перебродом грозе, сказала она убедительным тоном. А чего доброго, даже и с градом.
XIV
Мануйлиха не ошиблась. Гроза, медленно накоплявшаяся за весь этот жаркий, нестерпимо душный день, разразилась с необыкновенной силой над Перебродом. Молния блистала почти беспрерывно, и от раскатов грома дрожали и звенели стекла в окнах моей комнаты. Часов около восьми вечера гроза утихла на несколько минут, но только для того, чтобы потом начаться с новым ожесточением. Вдруг что-то с оглушительным треском посыпалось на крышу и на стены старого дома. Я бросился к окну. Огромный град, с грецкий орех величиной, стремительно падал на землю, высоко подпрыгивая потом кверху. Я взглянул на тутовое дерево, росшее около самого дома, оно стояло совершенно голое, все листья были сбиты с него страшными ударами града Под окном показалась еле заметная в темноте фигура Ярмолы, который, накрывшись с головой свиткой, выбежал из кухни, чтобы притворить ставни. Но он опоздал. В одно из стекол вдруг с такой силой ударил громадный кусок льду, что оно разбилось, и осколки его со звоном разлетелись по полу комнаты.
Я почувствовал себя утомленным и прилег, не раздеваясь, на кровать. Я думал, что мне вовсе не удастся заснуть в эту ночь и что я до утра буду в бессильной тоске ворочаться с боку на бок, поэтому я решил лучше не снимать платья, чтобы потом хоть немного утомить себя однообразной ходьбой по комнате. Но со мной случилась очень странная вещь: мне показалось, что я только на минутку закрыл глаза; когда же я раскрыл их, то сквозь щели ставен уже тянулись длинные яркие лучи солнца, в которых кружились бесчисленные золотые пылинки.
Над моей кроватью стоял Ярмола. Его лицо выражало суровую тревогу и нетерпеливое ожидание: должно быть, он уже давно дожидался здесь моего пробуждения.
Паныч, сказал он своим глухим голосом, в котором слышалось беспокойство. Паныч, треба вам отсюда уезжать
Я свесил ноги с кровати и с изумлением поглядел на Ярмолу.
Уезжать? Куда уезжать? Зачем? Ты, верно, с ума сошел?
Ничего я с ума не сходил, огрызнулся Ярмола. Вы не чули, что вчерашний град наробил? У половины села жито, как ногами, потоптано. У кривого Максима, у Козла, у Мута, у Прокопчуков, у Гордия Олефира наслала-таки шкоду ведьмака чертова чтоб ей сгинуть!
Мне вдруг, в одно мгновение, вспомнился весь вчерашний день, угроза, произнесенная около церкви Олесей, и ее опасения.
Теперь вся громада бунтуется, продолжал Ярмола. С утра все опять перепились и орут И про вас, панычу, кричат недоброе А вы знаете, яка у нас громада?.. Если они ведьмакам що зробят, то так и треба, то справедливое дело, а вам, панычу, я скажу одно утекайте скорейше.
Итак, опасения Олеси оправдались. Нужно было немедленно предупредить ее о грозившей
ей и Мануйлихе беде. Я торопливо оделся, на ходу сполоснул водою лицо и через полчаса уже ехал крупной рысью по направлению Бисова Кута.
Чем ближе подвигался я к избушке на курьих ножках, тем сильнее возрастало во мне неопределенное, тоскливое беспокойство. Я с уверенностью говорил самому себе, что сейчас меня постигнет какое-то новое, неожиданное горе. Почти бегом пробежал я узкую тропинку, вившуюся по песчаному пригорку. Окна хаты были открыты, дверь растворена настежь.
Господи! Что же такое случилось? прошептал я, входя с замиранием сердца в сени.
Хата была пуста. В ней господствовал тот печальный, грязный беспорядок, который всегда остается после поспешного выезда. Кучи сора и тряпок лежали на полу, да в углу стоял деревянный остов кровати