Я еще прошлой ночью решил во что бы то ни стало высказаться в этот вечер. Но странная робость отяжеляла мой язык. Я думал: если скажу Олесе о моем отъезде и об женитьбе, то поверит ли она мне? Не покажется ли ей, что я своим предложением только уменьшаю, смягчаю первую боль наносимой раны? «Вот как дойдем до того клена с ободранным стволом, так сейчас же и начну», назначил я себе мысленно. Мы равнялись с кленом, и я, бледнея от волнения, уже переводил дыхание, чтобы начать говорить, но внезапно моя смелость ослабевала, разрешаясь нервным, болезненным биением сердца и холодом во рту. «Двадцать семь мое феральное число, думал я несколько минут спустя, досчитаю до двадцати семи, и тогда!..» И я принимался считать в уме, но когда доходил до двадцати семи, то чувствовал, что решимость еще не созрела во мне. «Нет, говорил я себе, лучше уж буду продолжать считать до шестидесяти, это составит как раз целую минуту, и тогда непременно, непременно»
Что такое сегодня с тобой? спросила вдруг Олеся. Ты думаешь о чем-то неприятном. Что с тобой случилось?
Тогда я заговорил, но заговорил каким-то самому мне противным тоном, с напускной, неестественной небрежностью, точно дело шло о самом пустячном предмете.
Действительно, есть маленькая неприятность ты угадала, Олеся Видишь ли, моя служба здесь окончена, и меня начальство вызывает в город.
Мельком, сбоку я взглянул на Олесю и увидел, как сбежала краска с ее лица и как задрожали ее губы. Но она не ответила мне ни слова. Несколько минут я молча шел с ней рядом. В траве громко кричали кузнечики, и откуда-то издалека доносился однообразный напряженный скрип коростеля.
Ты, конечно,
и сама понимаешь, Олеся, опять начал я, что мне здесь оставаться неудобно и негде, да, наконец, и службой пренебрегать нельзя
Нет что же тут и говорить нечего, отозвалась Олеся как будто бы спокойно, но таким глухим, безжизненным голосом, что мне стало жутко. Если служба, то, конечно надо ехать
Она остановилась около дерева и оперлась спиною об его ствол, вся бледная, с бессильно упавшими вдоль тела руками, с жалкой, мучительной улыбкой на губах. Ее бледность испугала меня. Я кинулся к ней и крепко сжал ее руки.
Олеся что с тобой? Олеся милая!..
Ничего извините меня это пройдет. Так голова закружилась
Она сделала над собой усилие и прошла вперед, не отнимая у меня своей руки.
Олеся, ты теперь обо мне дурно подумала, сказал я с упреком. Стыдно тебе! Неужели и ты думаешь, что я могу уехать, бросив тебя? Нет, моя дорогая. Я потому и начал этот разговор, что хочу сегодня же пойти к твоей бабушке и сказать ей, что ты будешь моей женой.
Совсем неожиданно для меня, Олесю почти не удивили мои слова.
Твоей женой? Она медленно и печально покачала головой. Нет, Ванечка, милый, это невозможно!
Почему же, Олеся? Почему?
Нет, нет Ты и сам понимаешь, что об этом смешно и думать. Ну какая я тебе жена на самом деле? Ты барин, ты умный, образованный, а я? Я и читать не умею, и куда ступить не знаю Ты одного стыда из-за меня не оберешься
Это все глупости, Олеся! возразил я горячо. Ты через полгода сама себя не узнаешь. Ты не подозреваешь даже, сколько в тебе врожденного ума и наблюдательности. Мы с тобой вместе прочитаем много хороших книжек, познакомимся с добрыми, умными людьми, мы с тобой весь широкий свет увидим, Олеся Мы до старости, до самой смерти будем идти рука об руку, вот как теперь идем, и не стыдиться, а гордиться тобой я буду и благодарить тебя!..
На мою пылкую речь Олеся ответила мне признательным пожатием руки, но продолжала стоять на своем.
Да разве это одно?.. Может быть, ты еще не знаешь?.. Я никогда не говорила тебе Ведь у меня отца нет Я незаконная
Перестань, Олеся Это меньше всего меня останавливает. Что мне за дело до твоей родни, если ты сама для меня дороже отца и матери, дороже целого мира? Нет, все это мелочи, все это пустые отговорки!..
Олеся с тихой, покорной лаской прижалась плечом к моему плечу.
Голубчик Лучше бы ты вовсе об этом не начинал разговора Ты молодой, свободный Неужели у меня хватило бы духу связать тебя по рукам и по ногам на всю жизнь?.. Ну, а если тебе потом другая понравится? Ведь ты меня возненавидишь, проклянешь тот день и час, когда я согласилась пойти за тебя. Не сердись, мой дорогой! с мольбой воскликнула она, видя по моему лицу, что мне неприятны эти слова. Я не хочу тебя обидеть. Я ведь только о твоем счастье думаю. Наконец, ты позабыл про бабушку. Ну посуди сам, разве хорошо будет с моей стороны ее одну оставить?
Что ж и бабушке у нас место найдется. (Признаться, мысль о бабушке меня сильно покоробила.) А не захочет она у нас жить, так во всяком городе есть такие дома они называются богадельнями где таким старушкам дают и покой, и уход внимательный
Нет, что ты! Она из лесу никуда не пойдет. Она людей боится.
Ну, так ты уж сама придумывай, Олеся, как лучше. Тебе придется выбирать между мной и бабушкой. Но только знай одно что без тебя мне и жизнь будет противна.
Солнышко мое! с глубокой нежностью произнесла Олеся. Уж за одни твои слова спасибо тебе Отогрел ты мое сердце Но все-таки замуж я за тебя не пойду Лучше уж я так пойду с тобой, если не прогонишь Только не спеши, пожалуйста, не торопи меня. Дай мне денька два, я все это хорошенько обдумаю И с бабушкой тоже нужно поговорить.