Разве у нее не осталось в деревне какой-нибудь родни?
Нет, не осталось. Да она чужая была, из кацапок чи из цыганок Я еще маленьким хлопцем был, когда она пришла к нам в село. И девочка с ней была: дочка или внучка Обеих прогнали
А теперь к ней разве никто не ходит: погадать там или зелья какого-нибудь попросить?
Бабы бегают, пренебрежительно уронил Ярмола.
Ага! Значит, все-таки известно, где она живет?
Я не знаю Говорят люди, что где-то около Бисова Кута она живет Знаете болото, что за Ириновским шляхом. Так вот в этом болоте она и сидит, трясьця ее матери.
«Ведьма живет в каких-нибудь десяти верстах от моего дома настоящая, живая, полесская ведьма!» Эта мысль сразу заинтересовала и взволновала меня.
Послушай, Ярмола, обратился я к полесовщику, а как бы мне с ней познакомиться, с этой ведьмой?
Тьфу! сплюнул с негодованием Ярмола. Вот еще добро нашли.
Добро или недобро, а я к ней все равно пойду. Как только немного потеплеет, сейчас же и отправлюсь. Ты меня, конечно, проводишь?
Ярмолу так поразили последние слова, что он даже вскочил с полу.
Я?! воскликнул он с негодованием. А и ни за что! Пусть оно там Бог ведает что, а я не пойду.
Ну вот, глупости, пойдешь.
Нет, панычу, не пойду ни за что не пойду Чтобы я?! опять воскликнул он, охваченный новым наплывом возмущения. Чтобы я пошел до ведьмачьего кубла? Да пусть меня Бог боронит. И вам не советую, паныч.
Как хочешь а я все-таки пойду. Мне очень любопытно на нее посмотреть.
Ничего там нет любопытного, пробурчал Ярмола, с сердцем захлопывая печную дверку.
Час спустя, когда он, уже убрав самовар и напившись в темных сенях чаю, собирался идти домой, я спросил:
Как зовут эту ведьму?
Мануйлиха, ответил Ярмола с грубой мрачностью.
Он, хотя и не высказывал никогда своих чувств, но, кажется, сильно ко мне привязался, привязался за нашу общую страсть к охоте, за мое простое обращение, за помощь, которую я изредка оказывал его вечно голодающей семье, а главным образом за то, что я один на всем свете не корил его пьянством, чего Ярмола терпеть не мог. Поэтому моя решимость познакомиться с ведьмой привела его в отвратительное настроение духа, которое он выразил только усиленным сопением да еще тем, что, выйдя на крыльцо, из всей силы ударил ногой в бок свою собаку Рябчика. Рябчик отчаянно завизжал и отскочил в сторону, но тотчас же побежал вслед за Ярмолой, не переставая скулить.
III
Нужно ружье почистить, паныч.
А что? спросил я, потягиваясь под одеялом.
Заяц ночью сильно походил: следов много. Может, пойдем на пановку?
Я видел, что Ярмоле не терпится скорее пойти в лес, но он скрывает это страстное желание охотника под напускным равнодушием. Действительно, в передней уже стояла его одностволка, от которой не ушел еще ни один бекас, несмотря на то, что вблизи дула она была украшена несколькими оловянными заплатами, наложенными в тех местах, где ржавчина и пороховые газы проели железо.
Едва войдя в лес, мы тотчас же напали на заячий след: две лапки рядом и две позади, одна за другой. Заяц вышел на дорогу, прошел по ней сажен двести и сделал с дороги огромный прыжок в сосновый молодняк.
Ну, теперь будем обходить его, сказал Ярмола. Как дал столба, так тут сейчас и ляжет. Вы, паныч, идите Он задумался, соображая по каким-то ему одному известным приметам, куда меня направить. Вы идите до старой корчмы. А я его обойду с Замлына. Как только собака его выгонит, я буду гукать вам.
И он тотчас же скрылся, точно нырнул в густую чащу мелкого кустарника. Я прислушался. Ни один звук не выдал его браконьерской походки, ни одна веточка не треснула под его ногами, обутыми в лыковые постолы.
Я неторопливо дошел до старой корчмы нежилой, развалившейся хаты, и стал на опушке хвойного леса, под высокой сосной с прямым голым стволом. Было так тихо, как только бывает в лесу зимою в безветренный день. Нависшие на ветвях пышные комья снега давили их книзу, придавая им чудесный, праздничный и холодный вид. По временам срывалась с вершины тоненькая веточка, и чрезвычайно ясно слышалось, как она, падая, с легким треском задевала за другие ветви. Снег розовел на солнце и синел в тени. Мной овладело тихое очарование этого торжественного, холодного безмолвия, и мне казалось, что я чувствую, как время медленно и бесшумно проходит мимо меня
Вдруг далеко, в самой чаще, раздался лай Рябчика характерный лай собаки, идущей за зверем: тоненький, заливчатый и нервный, почти переходящий в визг. Тотчас же услышал
я и голос Ярмолы, кричавшего с ожесточением вслед собаке: «У бый! У бый!», первый слог протяжным резким фальцетом, а второй отрывистой басовой нотой (я только много времени спустя дознался, что этот охотничий полесский крик происходит от глагола «убивать»).
Мне казалось, судя по направлению лая, что собака гонит влево от меня, и я торопливо побежал через полянку, чтобы перехватить зверя. Но не успел я сделать и двадцати шагов, как огромный серый заяц выскочил из-за пня и, как будто бы не торопясь, заложив назад длинные уши, высокими, редкими прыжками перебежал через дорогу и скрылся в молодняке. Следом за ним стремительно вылетел Рябчик. Увидев меня, он слабо махнул хвостом, торопливо куснул несколько раз зубами снег и опять погнал зайца.