Посмотри, какое у меня красивое платье! А на тебе одни лохмотья. Видишь, какие я ем вкусные лепешки? Думаешь, дам? И не подумаю!
Ну, могла ли бедная падчерица этого ждать от своей недавней милой подружки?
После таких речей она всегда горько плакала; сердце у нее просто разрывалось от обиды. Шла к колодцу и там исходила слезами.
Как-то раз увидал отец, что она там плачет.
Видишь, дочка, сказал он. Ведь я был прав, когда говорил, что она не будет тебе доброй мачехой. Но теперь ничего не поделаешь. Уж терпи, пока сам господь-бог этого не изменит.
Да, ты был прав, отец. Я сама виновата, что ни о чем не догадывалась, ответила дочь. Но сама и поправлю дело. Пойду искать по свету какой-нибудь работы.
Ну, что ж, ступай, коли думаешь, что так лучше будет, ответил отец.
Стала она в путь-дорогу собираться. Попросила мачеху, чтобы та ее снарядила, как полагается. Мачеха обозлилась: как же ее снаряжать? Чего ей еще не хватает? Разве она плохо одета? Или у нее нет рук, чтобы заработать, что нужно? Так и не дала ей ничего, кроме того тряпья, которое на ней было, да несколько лепешек из золы напекла. И девица пошла, куда глаза глядят.
Шла она, шла и пришла к реке. А через реку мостик переброшен.
Дай бог тебе счастья, мостик! поздоровалась путница.
Дай бог счастья и тебе, девица! ласково ответил мостик. Куда ты идешь, куда?
Иду службу искать.
Ах, переверни меня, переверни на другой бок, попросил мостик. Уж много лет все ходят только по этому боку, и никто не догадается перевернуть меня на другой. Переверни; я тебе отслужу.
Девица перевернула мостик и пошла дальше. Шла, шла и встретила вшивую собачонку.
Дай бог тебе счастья, собачка! поздоровалась девушка.
Дай бог счастья и тебе, девица! ласково ответил песик. Куда ты идешь, куда?
Иду службу искать.
Обери с меня вошек, попросила собачка. Сколько уж народу мимо прошло, а никто надо мной не сжалился. Я тебе отслужу.
Девица хорошенько ее обчистила и пошла дальше. Долго ли, коротко ли, подошла она к старой груше.
Дай бог тебе счастья, грушенька! поздоровалась она с деревом.
Дай бог счастья и тебе, девица! Куда идешь, куда?
Иду службу искать.
Ах, стряси с меня груши, стряси. Мне уж их держать не под силу, а никто не срывает Я тебе отслужу.
Путница хорошенько потрясла и всю грушу и каждую ветку на ней, так что дереву гораздо легче стало. Потом пошла дальше. Шла-шла и видит; на зеленом лужку бычок пасется.
Дай бог тебе счастья, бычок!
Дай бог счастья и тебе, девица! Куда идешь, куда?
Иду службу искать.
Выведи
меня отсюда! Сколько уж лет я тут пасусь, а никто за мной не приходит. Я тебе отслужу, попросил бычок.
Вывела она бычка с этого луга и пошла скорей дальше. Шла-шла, видит: печь, а в печи неугасимый огонь горит.
Дай бог тебе счастья, печка!
Дай бог счастья и тебе, девица! Куда идешь?
Иду службу искать.
Ах, выгреби из меня огонь. Сколько уж лет он меня жжет, а никто его не выгребет. Я тебе отслужу.
К печи была прислонена кочерга. Взяла ее путница, выгребла огонь из печи и скорей дальше: столько ей в дороге дел переделать пришлось, что большая задержка вышла.
А была та старуха сама Баба-яга.
Дай бог тебе счастья, хозяйка! поздоровалась девица.
Дай бог счастья и тебе, девица! Куда же это ты одна бредешь, куда?
Иду службу искать. А что, если б я к тебе попросилась, ты меня не взяла бы?
Что ж, возьму. И ничего тебе делать не надо, кроме как эти вот одиннадцать комнат подметать Только вон в ту, двенадцатую, никогда не заглядывай!
Как скажешь, так и буду делать, ответила девица и, только с дороги немножко отдохнула, сейчас же за работу принялась.
Подметала она, подметала изо дня в день одиннадцать комнат, но войти в двенадцатую ей и в голову не приходило. А все-таки больно чудно казалось, отчего это туда даже заглянуть нельзя! Думала она, гадала, что бы там такое могло быть, но так и не догадалась. Потом стала думать, как бы ей разузнать об этом. И в конце концов решила хоть одним глазком посмотреть, что там такое.
Вот раз Баба-яга пошла куда-то в костел. Наша девица только того и ждала. Когда решила, что Баба-яга уж где-нибудь в костеле и устроилась там удобно, кинула она метлу в угол, потихоньку подкралась к дверям и приоткрыла их так, чтоб одним только глазком внутрь заглянуть. Видит, посреди комнаты три большие кадки стоят.
Что же может быть в этих кадках? спросила она себя.
Отворила дверь побольше и увидала: в одной червонцы, в другой серебро, в третьей золото. Больше ей уж там нечего было делать, но словно кто ей шепнул, подбежала она к золоту, окунулась в него вся и позолотилась.
Хоть память, говорит, останется.
Она решила, что брать ничего не надо. И бросилась бежать, что есть духу!
Худо ли, хорошо ли, только вернулась Баба-яга из костела домой. Видит, комнаты не подметены, двери в двенадцатую распахнуты, по всему полу золото разлито. Поняла она, что́ случилось. Схватила железные гребешки, села верхом на мялку для льна и айда за девицей!
Уж совсем ее возле печи догнала, да печка пропустила беглянку, а сама, как только Баба-яга примчалась, взяла да развалилась и весь огонь на старуху выкинула. Огонь жаркий был! Мялка у Бабы-яги дотла сгорела, сама она от жары без памяти упала, и всю ее опалило. А наша позолоченная девица далеко убежала.