И если он с мягкой усмешкой рассказывает о птичках, зверях и зверушках, то в своих произведениях, где героями предстают и сами маленькие читатели, Баруздин находит несколько иную тональность, наполненную еще большей простотой и еще большей доверительностью. Так и кажется, что он сам присутствует в этом дружеском кругу и где-то либо подбодрит своего героя, либо осторожно поправит, подмигнув ему лукаво и тихо приложив палец к губам. Он это умеет: и писать для детей и выступать перед ними, повторяю, как «свой». Сергей Баруздин писатель детский.
Вообще он очень много умеет. «Могутный» уже выходящее из обихода хорошее народное слово, но для этого случая, мне кажется, самое подходящее. Могутный только не фольклорный, этакий кряжистый богатырь, а обыкновенный человек, даже чуточку, пожалуй, тощеватый, в котором зато притаилась тихая, но удивительно настойчивая сила. С детского еще возраста, когда он начал писать первые свои стихи, да так удачно, что их с охотой печатали пионерские газеты и журналы, артисты читали по радио.
Тогда талант Сергея Баруздина приметила Надежда Константиновна Крупская, поговорила с ним и дала направление в литературную студию Московского городского Дома пионеров. Этим сразу твердо и определилась линия его дальнейшей судьбы. Шагом. Шагом, веселым шагом в литературу, сочетая поэтическое творчество с работой очеркиста и даже «собственного корреспондента» детской газеты. Но годы быстро летят, и Великая Отечественная война застает его, пятнадцатилетнего, на работе катошника в типографии, а потом литературного сотрудника в газетах. И тут же прямое участие в обороне Москвы. А со второго года войны он в Красной Армии, сначала курсантом, затем артиллерийским разведчиком. И снова шагом. Шагом, уже твердым, солдатским, целенаправленным шагом. Висла, Одер, Берлин, Прага Вот откуда «Ее зовут Елкой», «Речка Воря», «Верить и помнить» и «Повторение пройденного». И навсегда железное нравственное правило: должен могу, надо сделаю.
Таким мне видится Сергей Баруздин. Умеющий свободно разговаривать в своих книжках с той малышней, которой только едва-едва открывается волшебный мир образного мышления, закрепленного типографскими знаками на белых листах бумаги. Умеющий остро войти в душу и тех читателей, что уже многое повидали и испытали на своем жизненном пути. Горькую долю матерей, потерявших на полях сражений своих сыновей. И солдатских жен, которым выпала потом судьба называться вдовами. И рано повзрослевших на голодном пайке детей, знающих отцов своих только по фотографиям в семейном альбоме.
Он честно рассказывает на страницах своих произведений о неизмеримых тяготах огневой полосы вое́нного времени. Героическое начало, подвиги, страсть патриотов, с которой советские люди защищали свою Родину в смертных боях и в недостаточно еще возвеличенном титаническом труде в тылу на оборону, вот то главное, что определяет творческий почерк писателя, работающего тонким, мягким пером, почти акварельной кисточкой. Особенно там, где настоятельно просятся на бумагу слова нравственной поддержки, одобрения. У Баруздина-писателя хороша литературная улыбка. И тяжело нахмурены брови, когда его охватывает гнев. Сергей Баруздин писатель военный.
С шестнадцати лет он в комсомоле, а в двадцать три года член КПСС. В двадцать пять лет член Союза писателей СССР.
Сравнительно недавно он отметил уже и «первую возрастную юбилейную ступень». Обзавелся усами и бородкой. Даже чуть с проседью. Но в творчестве своем он по-прежнему остался молодым, задорным комсомольцем, готовым в любой момент по зову Родины ехать хотя бы на край света. А вместе с тем стал человеком основательным, с большим партийным опытом и стажем, тоже готовым выполнить любое поручение, любое задание, зная, что здесь не всегда первое место принадлежит
эмоциям, больше подходит мудрое народное правило «семь раз примерь, один отрежь». Но у Баруздина то и другое удачно соединяются.
На «край света» его впервые увела война, когда слова «Германия», «Чехословакия» почти по-детски казались скорее глобусными и книжными понятиями, нежели реально существующими странами.
Путь туда от Москвы для Сергея Баруздина был не быстрым. Разделить все же невообразимо большое это расстояние на два года, и получится тихим шагом. А где-то и ползком. Но упорно вперед и вперед. Запоминая мельчайшие детали обстановки, подробности каждого прожитого дня. Это нагрузка своей памяти стало профессиональной привычкой. Писатель Баруздин редкостно точен. Когда читаешь его рассказы, стихи, очерки или репортажи о дальних поездках а нынешние поездки Баруздина всегда быстры, по срокам необходимо коротки, он хотя духовно и блаженствует в них, но прежде всего озабочен выполнением поставленной перед ним деловой задачи, так вот, когда читаешь его, и не подвергай себя искушению заглянуть либо в географический атлас, либо в энциклопедию с целью подловить на чем-то писателя: зря будет потеряно время. А сами «края земли» у него далеко раздвинулись во все стороны. Это теперь и Камчатка, Сахалин, Корея, Монголия, пожалуй, все социалистические страны Европы, Непал, Индия, Ливан, Каир, Сирия, Египет, Уганда, Сомали, Сенегал да, собственно, едва ли не вся Африка, Латинская Америка, США, Белое море, Черное море И опять я должен остановиться, потому что надежнее будет сказать, что С. Баруздин пока еще не был в Антарктиде и на Северном полюсе.