Теперь я назову тебе свое имя. Я Алмамбет, сын Азиза, владыки одного из сорока ханств необъятного Китая.
Весь мой род уничтожили китайцы, сказал Урбю Безродный, и губы его дрогнули, как будто он вкусил сейчас от горечи мира.
Алмамбет понял смуту его сердца и спросил:
Уверен ли ты, Урбю, что то были китайцы? А может быть, то были тыргауты? Или манджу? Или монголы?
Все вы лопочете не по-нашему, сказал Урбю. Все вы длиннокосые, все вы молитесь бронзовому Будде. Кто вас поймет!
О звере судят по его звериным делам, о траве по ее травяным делам, о человеке судят по его человеческим делам. Суди же меня, Безродный Урбю!
И Урбю, услышав эти слова Алмамбета, наклонился к нему
пристыженный и приник к его лицу, и кони их поскакали рядом.
Странник
В то самое утро, когда Алмамбет и Урбю приближались к благодатной долине Таласа, Манас проснулся, как человек, которому приснился удивительный сон. И в самом деле, снился Манасу сон, и такой странный, что приказал Манас разбудить Кошоя и Бакая, мудрейших из киргизов, и, когда они пришли в юрту, он поведал им свой сон.
Снилось мне, сказал Манас, будто ехал я на своем Светлосаврасом по незнакомой дороге и вдруг, подобно струе воды, блеснул клинок. Я спешился, ухватился за рукоять и стукнул лезвие о камень, но клинок разрезал этот камень, как печень барана. Клинок вырвался из моих рук, превратился в тигра и заревел таким ревом, что дикие звери выскочили из своих нор и убежали. Тогда тигр превратился в сокола и сел на мою правую руку. Что бы мог означать этот сон?
Но хотя Бакай и Кошой были мудрецами, а Кошой даже знал дело колдовства, не могли они растолковать этот сон и задумались. Может быть, долго бы думали они, если б не услышали топота коней. Открыли они полог юрты и увидели нечто еще более удивительное, чем сон Манаса: держа в поводу семнадцать коней, ехал Урбю рядом с неким китайцем, и тот самый Урбю, чей род начисто был уничтожен китайскими ханами из дома Чингиза, беседовал с этим длиннокосым, как с братом!
В это время Урбю говорил Алмамбету:
Вот юрта Манаса. Старик в островерхой шапке из рыси, стоящий справа, исполин Кошой. Старик, менее богатый годами, стоящий слева, богатырь Бакай. А между ними Манас.
Алмамбет взглянул в глаза Манасу, и яркий, вещий трепет счастья зажегся в его сердце. Он увидел, что у Манаса лицо вождя, и это лицо показалось ему знакомым, как письмена в древней книге, которые он разгадал, как листва чинары, посаженной в честь него матерью, как песня, которую певал ему Маджик, когда нянчил его. И Манас взглянул в глаза Алмамбету, и Манас почувствовал в своем сердце трепет счастья, вещий и яркий, и почудилось Манасу, что он узнал глаза Алмамбета: это были глаза приснившегося ему сокола, который уселся на его правой руке. И такая радость, беспричинная, как в чистые годы детства, охватила Манаса, что ему захотелось смеяться ему, который давно уже не понимал смеха смеющихся!
Когда прибывшие спешились и поклонились Манасу и двум старейшинам, Кошой приказал:
Говори, Урбю!
Урбю заговорил, и было видно, что тело его слабо:
Человек, который стоит рядом со мной, мой спаситель. Сила и благородство его удивительны. Зовут его Алмамбетом, он сын Азиза, китайского хана.
Манас еще более обрадовался, когда узнал прославленное имя пришельца. Обрадовались и старейшины, и Бакай вопросил:
От какой напасти спас тебя сын Азиз-хана, мой Урбю?
От смерти, сказал Урбю. Среди нас нашлись мятежники, подлые предатели, которые вознамерились убить хана Манаса. Они сказали мне: «Возглавь это дело». Когда я отказался, они напали на меня. Я был ранен и умер бы, если бы не спас меня Алмамбет.
Тут Кошой пришел б гнев. Он крикнул:
Кто эти изменники, которые хотели погасить наше солнце?
Урбю ответил:
Вот их кони. Узнайте сами, кто владельцы этих коней.
Я вижу коня Кокчокеза. Где двоюродный брат Манаса? спросил Кошой.
Он изменник. Я убил его, сказал Урбю.
Я вижу коней десяти буянов Орозду. Где они, двоюродные братья Манаса? спросил Бакай.
Они изменники. Их убил Алмамбет, сказал Урбю.
Тогда вопросил Манас:
Где шесть ханов? Я знаю их имена, ибо узнал их коней.
Прости меня, Манас, но эти шестеро убежали, ответил Урбю.
Тогда Манас подошел к Урбю и обнял его, подошел к Алмамбету и прижал его к сердцу и сказал:
Да будут благословенны ваши имена, богатыри! Вы прибыли с дурной вестью, но она не омрачила меня, ибо я увидел ваше благородство. Даже одна капля добра сильнее,
чем океан зла, а ваши души целый океан добра!
А потом сказал Манас Алмамбету:
Великий богатырь! Твой приход радость мне. Я радуюсь не только потому, что ты уничтожил моих врагов и пришел ко мне как спаситель. Я радуюсь потому, что ты пришел ко мне как человек, которого, казалось, я ждал всю жизнь. Будь гостем моего народа!
Манас поместил Алмамбета в лучшей юрте и приказал устроить в честь его прихода пир, созвав весь народ.
Когда же Манас, проводив Алмамбета до его юрты, вернулся, Кошой сказал ему: