И дракон Многоглав извергнул из своей пасти маленький круглый серый камешек, и Алмамбет поймал его. Тогда Многоглав сказал:
Слушай, запомни и затверди заклинание, и ты получишь власть над стихиями:
Алмамбет, повторяя про себя заклинание, помчался вниз по Ледяной горе, откинув золотую косу и крепко сжимая в руке волшебный камень джай. Когда он достиг подножия горы, к нему подскочили Конурбай и Берюкез. Они были охвачены пламенем, имя которому любопытство.
Ты овладел камнем? Покажи его! воскликнули оба.
Алмамбет, чуть-чуть разжав руку, показал им камень джай.
Неприглядный круглый маленький камешек заставил обоих мальчиков улыбнуться свысока, а Берюкез даже воскликнул:
Дракон обманул тебя, Алмамбет! Это обычный камень. Множество таких валяется на дорогах. Неужели ты думаешь, что этот камешек поможет тебе превратить лето в зиму или день в ночь?
Давайте испытаем силу камня, сказал Алмамбет. Какое превращение вам по душе?
Сейчас лето. Пусть наступит зима, сказал Берюкез.
Нет, возразил Конурбай, который умел заглядывать вперед, не надо лето превращать в зиму: одежды наши легки, и если камень окажется настоящим, то мы замерзнем. Сейчас полдень. Пусть наступит ночь.
Хорошо, сказал Алмамбет. Я сотворю ночь. Но должны вы отъехать от меня на расстояние длиною в сто саженей, чтобы не слышать моих слов, ибо слова эти моя тайна.
Мальчики отъехали на расстояние, указанное Алмамбетом, а тот, глядя на камешек, произнес:
Тут совершилось
чудо: настала ночь. Конурбай и Берюкез, объятые трепетом, взмолились к Алмамбету:
Верни ясный день!
И пока Алмамбет произносил заклинание, Конурбай успел шепнуть Берюкезу:
Надо отнять у сына рабыни волшебный камень. Сделаем это во время первой ночевки.
Алмамбет вернул ясный день, и всадники двинулись в обратный путь, не делая остановки до самого заката.
Когда же солнце зашло за невысокий холм, Конурбай предложил:
Переночуем на этом холме: его трава хороша для наших скакунов.
Юные всадники спешились, стреножили коней и легли на отдых. Зажглись звезды, исходя жестоким, диким блеском на незнакомом небе, и Алмамбету показалось, что то не звезды, а глаза шестидесятиглавого дракона, и он смежил веки.
Заснул, прошептал Конурбай. Теперь пора. Я возьму меч, а ты камень.
Конурбай слева, а Берюкез справа подкрались к Алмамбету; на левом его боку висел меч, а на правом боку, в кожаном мешке, лежал волшебный камень. Едва услышал Алмамбет дыхание своих спутников, как распрямил он руки и нанес каждому из них по крепкой пощечине. Видите, каков Алмамбет: не заснул он, ибо еще в детском возрасте обладал осторожностью воина!
Тут Берюкез крикнул:
Как посмел ты, рабье семя, нанести пощечину мне, сыну хана ханов, Внуку Неба?
Я нанес пощечину вору, ответил Алмамбет сыну Эсена и, не сказав больше ни слова, встал, распутал коня, уселся в седло и поскакал, опережая ветер, в свой отчий город Таш-Копре, минуя Железную Столицу.
Предсказание Книги смен"
Первым, кто встретил Алмамбета на родине, был Маджик. Наставник и воспитанник, расставшиеся три года назад, упали друг другу в объятия, и так как шестилетний Алмамбет был ростом с крепкого джигита, то казалось, что переплелись две одинаковые стройные лозы.
Как это понять? сказал Алмамбет, ибо, увидев Мэджика, он вспомнил свои любимые слова. Ты опять носишь одежду раба?
Я стал табунщиком, вздохнул Маджик. Но я не горюю, ибо сумел приготовить к твоему приезду один из тех подарков, которые утешают сердце. Пойдем к табунам.
Когда они дошли до хижины табунщика, Алмамбет почувствовал, что сердце его заколотилось. У хижины, на лужайке, кося глазом, стоял гнедой скакун невиданной красоты: рукой нельзя было достать до холки, а на шее был нарисован золотой бунчук .
Скакун принадлежит тебе. Кличка его Гнедой, сказал Маджик.
Алмамбет подошел к скакуну. Тот, оскалив зубы, хотел было броситься на незнакомого человека. Алмамбет разжал его зубы, пригнул морду к земле и, присев и глядя скакуну прямо в глаза, молвил:
Мы будем друзьями, Гнедой!
И показалось Алмамбету, что умные глаза скакуна ответили ему согласием.
Ты обрадовал меня, Маджик, своим подарком, сказал Алмамбет. Теперь пойдем к матери, к благородной Алтынай, обрадуем ее моим приездом!
Но слух опередил Алмамбета: мать выбежала к нему навстречу. Ее нежные, легкие руки обвили шею сына, и, лаская Алмамбета на тысячу разных ладов, она сказала:
Пойдем, верблюжонок мой, в чинаровый сад. Когда ты уехал, я посадила там чинару над самым обрывом. Я загадала: если поднимутся побеги, расцветет чинара, то сыну моему будут сопутствовать удача и слава. И решила я в своем сердце не глядеть на чинару до тех пор, пока ты не вернешься в отчий дом.