Ишь, чертяка. На прямую тебя не возьмешь!
Птичьим писком прозвучал голос человека в глухом углу, окруженном недвижными сопками. За их острыми вершинами виднелись еще сопки, а за ними по одну сторону простирались таежные мари да чащобы, по другую тесно сгрудились неприступные скалы хребта Джугджур.
Знающий охотник, таежный оленевод-намнканл в одиночку не рискнут пробираться через них.
Ну ничего. Впредь умнее буду!
Затрещали в огне поленья, привезенные издалека, растаяли в котелке куски льда. Свернулись клубками неподалеку от кострища собачки, уткнув носы в пушистые хвосты. А человек сидел, спрятав ладони в рукава солдатской шинели, пристально смотрел блестящими глазами в уголья. Потом вытащил из кармана блокнот, принялся что-то черкать карандашиком. Не замечал он, что, как и в прежние дни, за каждым движением его следит настороженный взгляд из-за каменной гряды.
У костра сидел Коля Карпов. С лета прошлого, 192 года, как с парохода «Красный Олег» сошел на охотский берег отряд ОГПУ, он начальник первой пограничной комендатуры края. Края огромного, дикого и безлюдного так ему показалось, когда на гидроплане «Савойя» он облетал участок несения службы. Летчик несколько раз указывал пальцем в кожаной перчатке вниз. Отвернувшись от ветра, слезящимися глазами Коля различал на море застывшие суденышки это хозяйничали в советских водах кавасаки японских браконьеров. Коля кивал головой и черкал в блокнотик: «Обзавестись своим флотом в целях коренного отпора в морской полосе!»
Потом гидроплан погрузили на судно, и оно отбыло по предписанному маршруту далеко в Арктику. А Коля долго ломал голову где же раздобыть флот? По имеющимся сведениям, один паровой катер находился в Гижиге, а второй в Охотске до них было морем верст по тысяче, а берегом и совсем не дойти.
Но сейчас в далекой разложине, затерявшейся между сопок, его мысли были заняты другим. Он проводил агитацию среди местного населения для выборов в первый районный Совет туземных депутатов. С начала зимы, как только стал возможным нартовый путь по замерзшим болотам и ручьям, он посетил десятки орочских землянок и тунгусских утэнов , что стояли в устьях рек. Собачьей упряжкой он наловчился управлять сноровисто и уже считал себя записным северянином. Успех взбодрил его настолько, что он отправлялся в дорогу без спутников, объясняя, что для одного клади требуется меньше и собакам легче.
Он решил пробраться в глубь тайги, где выпасали свои хэсэны ламуты, но просчитался. Провиант кончился быстро, а остатки юколы только что ушли под лед. Хорошо еще, что сухие сучья на последней стоянке он прихватил ремнем к нарте. А то бы Север слегка щелкнул его по носу за самонадеянность. Только сейчас он начал понимать, что каждый день и каждая верста на Севере совсем не похожи, как различны два туземца. А ведь в начале службы для него они все были на одно лицо. Теперь-то он за версту может отличить тунгуса от ламута или берегового ороча.
Коля обвел взглядом темные силуэты вершин. Вздохнул. Отогрел руки у огня, подоткнул полы шинели и снова стал писать карандашом. «В целях привыкания к местности необходима летняя заготовка рыбы и изучение туземного образа жизни зимой, особенно при передвижении»
Смирив гордость, он повернет упряжку на уже пройденный путь в поселок Учга, где располагалась комендатура. Едва отъехав от ущелья, он услышит легкий гул, но не придаст ему значения. Между тем его неведомый провожатый встрепенется, наденет лыжи и стремглав бросится прочь, потому что гудение означало близкую пургу горы предупреждали о непогоде.
Так и не узнав, что спасся от двойной гибели от пули и пурги, Коля вернется в поселок.
Прошел не один день, прежде чем он отправился в глубинную тайгу, где встретил ламутскую дюндя , установленную в притоках Верхней Колымы. Внутри за низеньким самодельным столиком Коля увидел худощавого старика в ситцевой косоворотке.
Доровчан , приветствовал он хозяина.
Доровчан, равнодушно ответил тот, не выпуская изо рта трубки.
По делу я к вам, заикнулся было гость.
Старик невозмутимо перебил:
Сначала привет, разговоры потом.
Тенью отделился от груды шкур в углу человек, склонился над камельком. Когда огонь взбежал по подброшенным сучьям, Коля разглядел девушка. Не дожидаясь команды, она принесла полный чайник снега, повесила над очагом. То же проделала с котлом надела дужку на свисающий сверху закопченный крюк из оленьего рога.
Помягчело лицо старика, когда гость достал из мешка нехитрые подарки: цыбик чаю, колотый сахар. Навострились, замерцали глазки в щелочках щек.
Пирт давай маленько.
Сам не пью и вам не советую, со сдержанной строгостью ответил
Коля. Новой жизни на одурманивании народа не построишь!
Эко! не смог удержаться от удивления хозяин. Ну, тогда дебдэй .
Девушка бросила в закипевшую воду крупные куски мяса, но не прошло и нескольких минут, как вытащила их и разложила побелевшую мякоть на деревянном подносе. Старик выбрал ребровину с прослойками жира и сноровисто заработал ножом у самых губ.